Из дневников и рабочих тетрадей

Был у Габриловича по поводу сценария. Пришла и Беляева, редактор. Оба настроены ко мне благожелательно. Сценарий, кажется, их разочаровал. Конфузливо объясняли, что и как следует доделать и переделать. Интрига слабая, вялая. Драматургически, а не повествовательно. Нужен острый центральный конфликт. Соус великолепный, а зайца нет. Все это, в общем, правильно. Но когда заходит разговор о том, какой именно острый конфликт можно использовать, – и Габрилович, и Беляева малодушно разводят руками. Нет, это нельзя... Это тоже не стоит... Сейчас не время... и т. д. При этом прекрасно понимают, что так ничего настоящего создать нельзя. Всё понимают. Все всё прекрасно понимают.

У Габриловича огромная черная овчарка Ингул. Гости боятся ее, и Габрилович всегда загораживает собаку своим телом, когда гости раздеваются в прихожей или одеваются. Он сам ее, кажется, боится. Говорит, что собаку, в свое время, учили очень серьезно и сложно. Например, сторожить какую-нибудь вещь. И эта выучка осталась, теперь она сама дает себе приказ и по собственной инициативе иногда принимается сторожить какую-либо вещь – стул, пакет, галоши... Хозяева, ничего не подозревая, пытаются взять, например, лежащий на столе пакет. Внезапно Ингул рычит, вскакивает, шерсть его становится дыбом. И, видимо, ему стоит большого труда не броситься на хозяина.

Вспыхивающие по временам рецидивы «школьных» занятий. Милая собачка!

23 января

Когда говорят о прозе «эта чистая, светлая повесть» или о драме: «чистая, светлая пьеса» – я всегда настораживаюсь. Значит, что-то фальшивое, ненастоящее.

О великих творениях нельзя сказать: чистая, светлая... «Чистый, светлый роман Толстого «Анна Каренина»... Чистый, светлый Чехов? Маяковский? Горький? Бальзак? Хэмингуэй? Никто! «Чистое и светлое», как основные качества, это не достоинства, а пороки. Признак дефективности, примитива.

Чистым и светлым может быть только язык, стиль. Например – язык Мериме.

Запись в книге отзывов на выставке Врубеля:

«Я побывал на выставках Васнецова, Врубеля. Хочется от души поблагодарить талантливых художников и пожелать им еще новых творческих успехов во славу...»

«Невежда! Врубель умер 46 лет назад!» «Ложь! Врубель не умер, он будет жить вечно!»

«Нам не нужны художники заумные вроде Врубеля. Нам нужны Репин и Суриков, А. Герасимов, С. Герасимов, Решетников, Соколов-Скаля...»

Следующий автор зачеркивает всех, кроме Репина и Сурикова, и записывает: «Дурак! Кому это «нам»?»

24 января