Из дома

К нам на лошади подскакал офицер, вытащил револьвер, начал заряжать его; он как-то выронил пулю и крикнул мне, чтобы я ее нашла в траве. Девочки в это время бросились в реку и начали уходить на нашу сторону, а я встала перед ним и скала: «Nicht!», он начал засовывать свой револьвер в кобуру, я тоже бросилась в речку, офицер вытащил плетку, но я была уже в реке. Он сидел на своем коне на берегу и громко хохотал. Может, он действительно был ненормальный.

По дороге домой на горизонте мы увидели клубы темно-синих туч, это всех нас обрадовало, завтра не надо будет идти за щавелем.

Утром моросил мелкий дождь, казалось, уже поздно. Значит, меня не пошлют в поле, решила я, раз не разбудили. Я вышла в кухню, села завтракать, был девятый час, вошла Танелиан Хильда, она сказала, что мама послала ее за щавелем. Хильда начала уговаривать меня пойти с ней. Я согласилась, ей одной было бы совсем плохо в поле в дождь. Бабушка накинула мне на плечи свой клетчатый плед. Мы решили пойти к лесу. Иногда в канавах, под кустами, на опушке можно было найти длинные кусты мягкого сочного щавеля, и мы отправились туда, вдруг повезет! Трава и кусты были мокрыми, с множества маленьких чашечек листьев лилась холодная вода, у темного леса было жутковато. Мы нашли на дне неглубокой канавки в кустах много длинных пучков щавеля. Он почти не был виден сверху. Тяжелая, мокрая шерстяная шаль сползла с плеч. Я тронула рукой ветки, чтобы стряхнуть воду с листьев, начала забираться вовнутрь куста, вода полилась за шиворот и холодной струей поползла по спине. Я начала быстро хватать длинные бледные листья щавеля. Вдруг моя нога наткнулась на что-то твердое, я нагнулась — на дне канавки лежала солдатская каска с красной звездой. В это время Хильда вскрикнула. У ее ног лежал череп, лохмотья шинели и кости. Мы бросились бежать, теперь нам показалось, что под кустом сильно пахло.

Еще с весны начались заразные болезни. Старая бабушка говорила, это оттого, что мертвецов много не захоронено. От брюшного тифа умер отец Лемпи Вирки. Он так опух, что когда его положили в гроб, крышка не закрылась, так его и повезли на кладбище в незаколоченном гробу.

Умерла наша маленькая Тойни.

В субботу утром к нам пришли несколько старух, они пели и молились у гробика, а Юуонеколан Катри скрестила пальцы и куда-то вверх проговорила:

— Хорошо, когда умирает такое невинное, безгрешное существо. Бог таких к себе берет…

Потом все вместе запели:

Maa taimi olen sun tarhassaas ja varteen taivaasta luotu… ^[22]

Дядя взял у Танелиян Саку лошадь. Мы рано утром поехали на кладбище в Корбино. Гробик поставили на телегу, а мы сели вокруг на сено. В Корбино была наша маленькая деревянная церковь, за церковью было кладбище. Какой-то мой прадед купил для нас кусочек земли, там были похоронены наши родственники, которые жили раньше, до нас. Гробик с Тойне поставили в церковь, там уже стояло несколько больших и маленьких гробов, люди сидели по рядам и пели. Священник говорил: «Все, кто умер в невинном возрасте, будут в раю», а потом дядя Антти взял гроб на руки, как брал когда-то маленькую Тойни, и понес к вырытой могиле. Гробик на веревках опустили на дно могилы, подошел священник, он опять говорил о том, что лучше всего умирать в детстве, а потом бросил первые комки земли, они глухо стукнули о крышку гроба. Насыпали могилу Тойни, мы постояли у маленького холмика в тени большого клена.

Под этим кленом была похоронена такая же маленькая девочка — ее сестричка, а клен посадил бабушкин отец, могила которого теперь оказалась под корнями дерева. Мы медленно пошли к телеге, бабушка достала из мешочка вареную в мундире картошку, соль, лепешки из щавеля, мы поели. Я села сзади и смотрела, как клубится пыль на дороге, потом начали закрываться глаза, я положила голову бабушке на колени и задремала.

* * *