Из дома

Арво всегда все знал первым, он сообщил, что нас завтра повезут в Финляндию. Утром на самом деле пришел тот же самый толстый банщик и приказал быстро собираться. Нас на грузовиках привезли в порт Балтийский. В порту хлопьями падал снег, а на земле была черная грязь от машин, пушек, танков, солдат и матросов. Нас направили в каменную церковь, но туда ни один человек не мог втиснуться. Чуть подальше были сколочены из белых новых досок бараки. Мы вошли и увидели, что ими уже пользовались как уборными, в окнах не было стекол. Бараки пришлось убрать, здесь в колодцах было много воды, можно было наклониться и без веревки прямо черпать. Кругом валялось много всякого строительного мусора. Мы развели костры. Мужчины заколотили окна досками, ночевать в бараках было лучше, чем просто на улице, не падал снег, и не было ветра. Наконец со всех сторон раздался крик: «Пароход! Пароход!». Все толпой бросились к пристани. Мы долго молча смотрели — такой громадины никто из нас не видел. Наконец какой-то дядька проговорил: «Это ж не пароход, а океанский корабль. Доплывем». Постояв еще недолго, мы заторопились в наши бараки — надо было сложить вещи, связать узлы и мешки. Обратно к пристани мы торопились, громадный подъемный кран грузил на наш пароход пушки, а во вторую половину корабля начали поднимать наши мешки. Чей-то мешок сорвался с крюка в море, он долго плавал, но его никто не мог спасти, и он исчез под водой, а потом в море упал какой-то человек, говорили, что его матросы напоили, но он доплыл до пирса, они его веревкой вытащили. Оказалось, что мы напрасно торопились: нам объявили, что погрузка будет через два дня. Мы дотемна торчали на пристани — не хотелось возвращаться в холодные темные бараки. Наконец приказали грузиться, дул сильный холодный ветер, трап шатался, а глубоко под трапом кипела и пенилась вода, мы цеплялись за поручни, поднимаясь на палубу. Оказавшись наверху, взрослые бросились наперегонки к трюму — занять места поудобнее, но никто толком не знал, где удобнее, в какой-то растерянности метались с места на место — ведь никто из наших деревень никогда не плавал по морю на океанском корабле.

Вечером мы поплыли. В трюме было тепло, и мы заснули. Утром корабль довольно сильно качало, многие уже вышли на палубу, некоторых начало тошнить. Я тоже поднялась наверх. Вдруг низко над пароходом пролетел советский самолет. Солдаты стали наводить зенитные орудия, он улетел.

В этой панике и суматохе Хильма со своим братом Тоби потеряли собачку, которую они везли из дома, они так хорошо всю дорогу ее прятали, что никто ни разу ее не видел, и сегодня она была у Тоби за пазухой. Но его кто-то толкнул, собачка выпала и побежала в сторону, где были немцы. Как только кончилась паника, Тоби пошел ее искать.

Я тоже пошла с ним, но собачку уже тащил немец к борту парохода. Тоби показал рукой, что это с повторял: «Nicht, nicht», но немец бросил ее за борт. Собачка долго плыла, ее то поднимало высоко на волну, то совсем накрывало волной, а потом она исчезла.

Мы спустились в трюм, женщины распределяли финские галеты и масло, которое нам туда спустили два немецких солдата, потом нам принесли несколько больших медных чайников с горячим сладким чаем, было необыкновенно вкусно, но пароход качало, и пить чай было почти невозможно.

Убрали еду, в другом углу трюма женщины запели псалом. Брат позвал меня на палубу. Наверху слов песни не было слышно, но казалось, что весь железный пароход гудит, как громадный орган. Этот мотив я раньше слышала, последние строчки я хорошо понимала:

Kun raniaan saapuiaan, kun raniaan saapuiaan [27].

Они там пели о божьем береге счастья.

К вечеру волнение и качка усилились. На гребнях громадных, величиной с дом волн появилась белая пена и маленькие фонтаны брызг. Волны с силой и шумом ударялись о бок корабля, вода стала залетать на палубу, теперь уже большинство болело морской болезнью, в трюме было душно и ужасно пахло. Ночью погода успокоилась, мы долго спали, а утром нам опять дали галеты с маслом и чай с кусочком сахара.

ФИНЛЯНДИЯ

Кто-то с палубы крикнул: «Финляндия!».

Все, кто только мог ходить, бросились к трапу. Наверху была яркая солнечная погода, мимо плыли острова с красными домиками. Мы стояли молча, прикрыв глаза козырьками ладоней, будто видели сказку, а островам не было конца. Иногда на зеленом островке был всего лишь один дом, это было непонятно и удивительно. Наконец какая-то женщина проговорила:

— Как это люди живут так далеко друг от друга, где они покупают еду и одежду? Неужели у всех есть моторки? А если буря? Интересно, где они находят друг друга и женятся?

Никто не ответил. Зеленовато-серая вода покрылась золотой рябью, больше никто ничего не спрашивал, все равно некому ответить, люди по одному тихо стали спускаться обратно в трюм. Там опять давали сладкий чай, галеты с маслом и еще дали сыру. Я даже забыла, что есть на свете сыр.