Из духа и оков (ЛП)

В дверь постучали, стражи заглянули. Я поднял руку и махнул им войти. Гаррик стоял между ними. Четвертый Серого посмотрел на меня, на других, а потом будто замкнулся, словно боялся того, что подумают другие.

Я хотел верить, что это была игра. Я хотел, чтобы он был хорошим, просто во власти Серого, как я. Но если я не доверял себе, не мог верить и ему.

И пока я думал об этом, о Лирике и о том, чего я хотел, тень окружила мое сердце, приковала его к стене дыма. Я стал задыхаться, упал из кресла на колени.

Лирика первой прижала ладони к моему лицу, говорила что — то, что я не слышала. В ушах шумело, словно все звуки выкачали, и я слышал только вакуум. Ладони Ридли были на моей спине, он говорил мне что — то сделать. Я не знал, что.

Гаррик был там, глаза были полными страха. Он шагнул вперед, но стражи оттащили его. Тиган хмуро смотрел на мужчину.

— Я в порядке, — прохрипел я, зная, что это была ложь. — Я в порядке.

Другие не верили мне, и я не винил их. Потому что я не был в порядке. Серый управлял мной — его хватка еще была на мне. И я не мог вырваться.

Мне казалось, что порвать эту связь мог только конец.

Потому что Серый не мог управлять мной, если я не был живым.

И, чтобы спасти Лирику, чтобы спасти свой народ, я пожертвую собой.

Но я надеялся, что это не было ответом.

Глава двадцатая

Лирика

— Ты расскажешь мне, что это было? — спросила я, шагая за Истоном во дворе после оборванного ужина.

Гаррик стоял перед нами, словно хотел помочь Истону. Никто не дал ему коснуться Истона. Мы не доверяли Гаррику, и не знали, могли ли доверять Истону, пока Серый мог прийти за ним. Это могло происходить. Скорее всего. Он повторял, что был в порядке, и я хотела обнять его и сказать, что так и будет, как он говорил. Ложь. Но я не могла. Я просто стояла за ним, пока он смотрел вдаль, ветер трепал его волосы.

— Это не были пустяки. Ты упал на пол, держался за грудь. Это был Серый?

Он повернулся. Огонь плясал в его глазах, он сверлил меня взглядом.

— Ясное дело. Теперь всегда будет он, да?

— Возможно. Но это не должно быть. Мы разберемся.

Он рассмеялся, показывая, что не верил мне. Я сама в это не верила.

— Серый всегда был кошмаром. Мифом, которым нас старались держать в узде, страхом, что он придет к нам. Он был под нашими кроватями, выбирался из шкафов ночью и окутывал нас пальцами из дыма, не давая дышать. И мы уже не могли колдовать.

— Эти истории мрачнее тех, с которыми я росла, — я пыталась звучать спокойно. Я хотела звучать так, словно не боялась, что потеряю его, хотя я его и не получила.

— Твои сказки, которые я помню, когда был в том мире, основаны на тех, что темнее моих. Они о смерти, расчленении и ужасе. А потом добавляют улыбающегося эльфа или птицу, и все вдруг становится милым.

— Ладно, может, тут ты прав.

— Но твои хотя бы нереальны, — его голос снова стал пустым. Огонь скользнул по его пальцам, и я не знала, понимал ли он, что делал это. Словно для него это было игрой, и он даже не переживал о том, как я себя чувствовала.

— Мы должны победить в чем — то, — тихо сказала я. Я даже не понимала, что хотела сказать, пока слова не вылетели. И когда они вылетели, они показались обычными, словно я тянулась к тому, что не придет. Я не могла ничего сделать. Я могла лишь молиться и ждать. И учиться. И тренироваться. И помогать другим, пока пыталась понять, что сделать для себя.

— Я хотел бы твой оптимизм или хотя бы энтузиазм, чтобы думать о победе. Я вижу, что ты врешь мне, как и врешь себе.

Он повернулся, и я увидела его профиль. Темные волосы падали на его лоб, ветер трепал их. Солнце село, и теперь только свет ламп во дворе озарял его темно — коричневую кожу.

Он потрясал, с точеной челюстью и постоянной ухмылкой он выглядел хитро.

И я любила его.

В основном, потому что он подбирал тех, кто падал. Он бросался в дело, даже когда притворялся, что ему не было дела. Он старался вести себя так, словно все было в порядке. Словно мир вокруг него не рухнет, и он найдет способ выжить со своим народом, ведь только это было важно.

Я знала, что это была ложь, как и он. Может, больше него.

Потому я полюбила его. А не из — за того, что душа тянулась к нему, словно нас связывала нить.

— Мы снимем проклятие, — прошептала я.

Он повернулся ко мне, его глаза были проницательными.

— Это было бы мило. Потому что я не хочу, чтобы он портил мою жизнь. Я не хочу, чтобы он делал то, что сломит нас.

Я знала, что он говорил не о себе и мне. Нет, он говорил обо всех нас, и я понимала это. Любовь ко мне была лишь каплей, и я понимала это. Я тоже это чувствовала.

Он шагнул вперед, протянул руку. Я застыла, хотела, чтобы это было больше, чем на самом деле.

Его пальцы обвели мою щеку, и я закрыла глаза, хотела насладиться моментом.

Закрыв глаза, я могла притворяться, что там была любовь. Что было не только любопытство к тому, что он не мог получить.

Я хотела верить, что боль в нашем дыхании означала, что не я одна этого хотела.

— В тебе столько сил, Лирика. Будет еще больше. Я восхищаюсь тобой.