Из глубины

Судьей пристрастным начинает смотр

Флотов и дел новейших поколений.

Молчите о победах и героях,

Ему подай конечный результат.

Флот на мели, ограблен, не достроен,

В убогой тундре нищетой зажат.

Смирясь с позорной кличкой оккупанта,

Уходит росс с исконных берегов,

Бросая в грязь плоды его таланта

И славу трех блистательных веков.

Россию ждет заря стрелецкой казни.

Кто воры? Где продажные стрельцы?

И палачам предуготован праздник,

И многих ждут позорные концы…

Но взгляд от ярости на выкате теплеет.

В фиордах – потаенные суда,

И каждое такую мощь имеет,

Что континенты сдвинет без труда.

Еще не сгинула Великая Россия

В безвременье бездарных перемен.

Готовят старт расчеты боевые,

И не в чести любители измен.

Для доблестных – всегда попутный ветер.

Не оборвется поколений нить.

Народ услышит через три столетья

Его указ, как выстрел: «Флоту быть!»

Попирающим металл

Будь проклят, атлантический циклон!

Не повезло и в августе с погодой.

То солнца нет на небе по полгода,

То ветра оглушительного стон.

Будь прокляты изношенность торпед

И сотое продление ресурса

У батареи и приборов курса.

Ведь новых нет, и денег тоже нет.

Помилуй, Ледовитый океан!

Знакомы мне и впадины, и льдины.

Сегодня погружаешься в глубины,

Как будто бы садишься на вулкан.

Когда рванёт, не знаю, но рванёт.

Где тонко, как известно, там и рвётся.

Рискую, но, надеюсь, обойдётся.

А если что – до свадьбы заживёт…

Так про себя молился командир,

Словами успокаивая душу.

Ещё покрепче, солонее, гуще

Про весь подлунный и подводный мир.

Подводник – назначение его,

И здесь себя он чувствовал свободно.

За пять минут на крейсере подводном

Беды не предвещало ничего.

Противник слышен, но по курсу мель.

А потому затишье перед боем.

Он вскроет охраненье круговое

И поразит назначенную цель.

Он как мальчишка субмариной горд.

Такая мощь Жуль Верну и не снилась,

Бледнеет перед нею «Наутилус».

Доступны нам и тропики, и норд.

Ещё горит в реакторах уран,

Ещё в строю ракеты и торпеды,

Ещё мы помним аромат победы,

Ещё под силу русским океан.

Но грянул гром. Рванул боезапас.

В корме ещё надеялись живые.

Всё глуше, глуше, глуше позывные…

Нет, не успел к ребятам водолаз.

И вот корабль затягивает ил.

Потом его поднимут, но без носа.

И мучают проклятые вопросы,

И душу рвёт отчаянья тротил.

Но в оправданье и смертей, и мук

Нам катастрофой явленное чудо —

В записочке, полученной оттуда,

Любви, Надежды, Веры чистый звук!

Страна ещё воздвигнет пьедестал

Душе непокорённой субмарины —

Прекрасной женщине в объятиях мужчины,

Бесстрашно попирающей металл!

Реквием экипажу

Спите, родимые братья,

Прерван намеченный курс.

Держит пучина в объятьях

Смертною хваткою «Курск».

Милых друзей силуэты

Вот уже в небе плывут,

В рамках желтеют портреты,

Мамы стареют и ждут.

Грозная тень субмарины

Мрачной легендой скользит

Там, где полярные льдины,

Там, где холодный гранит.

Спите, родимые братья.

В вечность уходит ваш след.

Множит Россия распятья

Смутных, безжалостных лет.

На океанском направлении

Кому-то война показалась холодной!

Меня же по-прежнему жжёт.

Бывало нам жарко на лодках подводных,

Но выстоял Северный флот!

На битву дивизия шла, не иначе.

Поход боевой не парад.

Подводные лодки с наукой в придачу

Атлантику брали в обхват.

Затем, чтоб найти для Генштаба России

Ответ на труднейший вопрос:

Какие у НАТО подводные силы

Ушли в океаны на пост.

– Их ПЛАРБы-убийцы в глубинах укрыты.

Ребята, найдите ответ.

У каждого «Джорджа» в обойму забиты

Шестнадцать смертельных ракет.

Одна за другой покидали подлодки

Причалы в назначенный час.

– Попутного ветра! – в прощанье коротком,

И молится берег за нас.

От базы «гребёнкой» мы чешем глубины.

От полюса рвёмся на юг.

На связи подводной идут субмарины.

Поможет испытанный друг.

Норвежский Норд Кап и норвежский Медвежий.

А дальше – арктический лёд.

Немалые силы с чужих побережий

Готовы испортить поход.

Форсировать скрытно вначале должны мы

Былые ошибки и ПЛО.[12]

Ведь скрытность подводнику необходима,

Как лётчику в небе крыло.

Крадёмся чуть слышно, в ладошку чихая,

Под транспортом «сидя» не раз.

Не слышит охрана, и мы ускользаем.

Ищи у Америки нас!

В отсеках без солнца, без неба работа,

Как бой за победу, идёт.

Теряет сознанье, не выдержал кто-то.

В турбинке[13] металл обожжёт.

Меняя глубины, частоты и курсы,

Дивизия движется вниз.

Твердит без конца, как кукушка, акустик,

Что мир наш просторен и чист.

Дельфины кричат, стаи рыб догоняя,

И снова вокруг тишина.

Но в чёрных глубинах, планету пугая,

Незримо ведётся война.

Когда сквозь привычные шорохи моря

Пробьются чужие шумы,

Очнётся в отсеках грамматика боя.

Мы слушаем пульс глубины.

Следить незаметно удастся недолго.

Урановый Молох не спит!

Вот цель заметалась, как зверь под двустволкой,

И прямо навстречу летит.

Лишь чудо спасает корабль от удара.

Сквозь корпус мы слышим уже!

Турбины визжат под давлением пара

На самом крутом вираже.

Пошла на отрыв. Мы их тактику знаем.

Держать бы подольше, но как?

Зигзагами рыщем, в подскоке ныряем

И всё же потерян контакт.

Но сделано дело – мы знаем районы,

Откуда готовят удар.

Вдали запоздало гудят «Орионы»[14],

И ждёт перископы радар.

В подводных дуэлях всё те же барьеры.