Из глубины. Избранные стихотворения

Я. Беллу люблю. Она в последний раз приехала в Одессу, – я был на её вечере, а ночью была гроза, от которой проснулся, и написал стихотворение, и посвятил ей. Номер телефона гостиницы нашёл и прочитал стихотворение по телефону, когда они уже с Мессерером уезжали. Белла воскликнула своим серебряным голосом: «Прекрасно!» О, как мне был нужен какой-то попутный ветер в паруса, как я искал чьего-то сочувственного напутствия! Инна Лиснянская успела перед смертью прочесть мою книгу, в которой были и стихи, посвящённые ей и Липкину. Ирина Роднянская – прочитала по меньшей мере три моих книги, и давала советы по ходу работы над книгой «Дело духа», которую готовлю к печати. Обнадёживает, что в последнее время стихи мои – философам нравятся. И вообще, как выяснилось, – это «экзистенциальная поэзия»! Так это было воспринято на конференции экзистенциальных психотерапевтов в Москве, где читал стихи.

И.Р. Как ты себя позиционируешь?

Я. Наследник поэтической традиции, тот, кто ещё длит «серебряную нить», последний шестидесятник… А вообще – остаётся надеяться на лопату. Что, так сказать, археологи откопают. Как-то написал я грустное стихотворение «Я из времени выпал». Провалился, как монетка в дыру кошелька, и авось в пыли отыщет монетку какой-нибудь нумизмат, протрёт тряпочкой…

И.Р. А не виноват ли в этом – хотя бы отчасти – ты сам?

Я. Виноват – ибо существую вне тусовок, вне групп, вне литературной суеты, вне медийно-литературного пространства, в котором нужно «засветиться». Сегодня нужно быть успешным менеджером, продвигающим свою продукцию на «рынок». И подстраиваясь под «спрос», разумеется. Не стану называть фамилию живущего в Одессе литератора, преуспевшего в этом деле. Я ж полагаю, что запрягать в одну телегу «коня и трепетную лань», менеджера и поэта – невозможно. Для меня, по крайней мере. Либо ты пишешь, ищешь, созерцаешь, мыслишь – либо «занимаешься жизнеустройством».

И.Р. Ты, значит, не будучи активным участником сегодняшнего «литпроцесса» – надеешься стать каким-то фактом истории литературы?

Я. Похоже, что так. Но для сегодняшнего историка литературы ты не имеешь значения, поскольку ты ещё жив. Для критика ты не имеешь значения, потому что тебя нет в той воде, в которой можно ловить рыбку для сегодняшней ухи. Вот я и занялся насущным делом – собирания всего написанного. На моих глазах умирают поэты, не оставив после себя достаточно представительных книг. Один из них – Игорь Павлов. Вот есть поразительно талантливая Юлия Мельник, но и она – «вся в себе». А ведь нужно уметь работать над стихами, отбирать лучшее, редактировать, публиковать. Оставлять после себя книги.

И.Р. Может, стоит прибавить толику оптимизма и вспомнить уместные в финале разговора обнадёживающие слова Евгения Боратынского «И как нашёл я друга в поколеньи, читателя найду в потомстве я»?

Я. На читателя – вся надежда. А с другом в поколенье – проблема.

Ведь друг Боратынского – кто? Пушкин!

16.07.16.