Из глубины. Избранные стихотворения

«Что за конь, как подкован! Неужто Пегас?..»

«Кузнецу надоело подковывать блох»

Юлия Мельник

Нужно жить, чтобы в кузне огонь не погас.
Как летит над морями, лесами
этот конь с голубыми глазами!
Искры звёзд высекает. Летит и летит.
Эти гвоздики рифм! Как подкова звенит!
О, как трудно на нём удержаться!
Звёзды или снежинки кружатся?
Что за конь! Он, наверно, в огне побывал,
прежде чем ты, дерзнувший, его подковал,
птицы огненной Феникс крылатый собрат…
Ибо знает бессмертие – в мире утрат,
ибо вечной гармонии ведает звук,
вырываясь из смертных, из немощных рук.
О, спасибо, спасибо, спасибо тому,
кто куёт свои рифмы в огне и дыму,
кто подковывает Пегаса,
не страшась даже смертного часа…

2001 г.

Читатель

Погляди, собеседник, без фальши
за черту строки и страницы.
Тем и ближе, что видишь дальше —
сквозь прозрачные наши лица.
Не на буквы гляди – на пробелы
(словно в вечность – сквозь ветхий забор!).
Кто, оставив забытое тело,
продолжает с тобой разговор?
Так читай же, внимая не слову —
дуновению, лёгкому духу,
что, цепляясь за звука основу,
пробивается к чуткому слуху.
Ах, как славно сидел, не дыша я,
как и ты над страницами книг.
О, гляди между строк, вопрошая!
Воскреси же меня – хоть на миг.

1980 г.

«Поэт, быть может, в этом мире мал…»

Поэт, быть может, в этом мире мал.
Но мир ловил его – и не поймал.
И каждая воздушная строка
как будто бы всегда была на свете.
Её напишут белым облака,
крылом напишут птицы на рассвете.
Он пишет в книге Бытия, как Бог.
Он всякой жизни празднует победу.
А чёрное по белому – клочок
бумаги, скучный труд, что канет в Лету.

21.07.03

«Жизнь уходит и век всё злее…»

Жизнь уходит и век всё злее.
Громко счастье куют кузнецы!
Вот и клею мгновения, клею,
чтоб начала сошлись и концы.
Заполняю душою разрывы
в ткани ветхой. Скрепляю слюной,
словно ласточка – мысли, что живы.
Время вымотало все жилы,
но и живо, наверное – мной.
Словно ласточка, строю гнездо я,
чтоб грядущего робкий птенец
помнил истины слово простое,
ведал, чей он, кто мать и отец.
Вспомним и иудея, и грека,
зная цену черновиков.
Я, поэт двадцать первого века,
помню прежние сотни веков.
Их в сознанье своём повторим мы —
иль забудем, совсем одичав?
Ибо дух, может быть – только рифма,
отзвук тем онемевшим речам…

10.09.04

«Жизнь, покидая тела оболочку…»