Из грязи и золота (СИ)

— Здравствуйте, Питер.

Незамутненная радость на нарисованном лице Питера мгновенно сменилась глубокой и искренней грустью.

— Я пришел извиниться перед вами, мистер Гершелл. Мне стоило уделять больше внимания вашей адаптации…

Рихард вслепую набрал на браслете комбинацию «улыбка». Ручное управление аватаром почти никто не использовал, разве что выжившие из ума старики, которые до сих пор пытались переписываться в чатах, и Питера явно нервировало его безэмоциональное лицо.

Улыбка от ручной команды тоже выходила неестественной, как если бы он попробовал растянуть губы кончиками пальцев.

Пусть нервничает.

— … и, в конце концов, мне стоило уделять больше внимания вашим прошениям о восстановлении рабочей лицензии.

Дрогнула рука, занесенная над клавиатурой, и аватар Рихарда неуклюже упал в спешно сгенерированное кресло.

Рихард быстро набрал комбинацию «ослепительная улыбка».

— Что вы сказали?..

«Перестать улыбаться». «Сосредоточение».

— Ваша лицензия, Рихард, — трагически повторил Питер. — Та, которую вы все время просите восстановить. Я понимаю, что… на вашей родине все устроено немного по-другому. И там… наверное, там было легче закрывать глаза на непрофессионализм сотрудников…

— В моей компании не было непрофессиональных сотрудников, — процедил Рихард.

«Вежливая улыбка».

«Равнодушие».

На серебристых запонках аватара Питера демонстративно сверкали зеленью огоньки анализатора убежденности.

— Я знаком с историей вашего центра, мистер Гершелл, — сочувственно, но отчего-то слишком четко проговорил Питер. Даже подался вперед, будто хотел коснуться его руки, но тут же выпрямился. — И про тот отвратительный скандал с врачом, который ставил эксперименты над пациенткой, я знаю.

— Он публично принес извинения и был лишен лицензии, — хрипло сказал Рихард. Он физически почувствовал, что Марш медленно обернулась и теперь смотрит на него.

— Вы проявили себя лучшим образом, — поспешил успокоить его Питер. — И все же — почему этого человека лишили лицензии?

Рихард попытался закрыть глаза, но почему-то не смог.

Почему-то он был уверен, что Марш все еще сидит на краю стола, и что вода все еще капает с ее ботинок. И губы у нее сжаты так, что по подбородку тянутся отчетливые злые морщины.

Зеленые искры на запонках. Питер не скрывал, что следит, лжет ему Рихард или нет.

— Этот человек… представлял опасность для… находящихся… в зависимом положении… беспомощных перед его амбициями… людей. Пациентов.

«Равнодушие».

Он медленно убрал руку от клавиатуры и прижал ладонь к холодной мраморной столешнице.

Взгляд Марш ощущался на затылке как точка прицела.

— Но наверняка у него были благие цели. Он ведь, кажется, думал, что помогает девушке, которую вы пожелали увековечить в своей помощнице.

— Насколько мне известно, это так.

«Саркастическое недоумение». «Равнодушие». Зеленые сигналы.

— И, насколько я помню, конфликт произошел из-за того, что тот человек… Леопольд Вассер настаивал на использовании устаревших медикаментозных методик?

— Да.

— И, как потом выяснилось…

— Да.

«Раздражение». «Сдержанное оскорбленное раздражение».

Только почему-то дрожали пальцы.

— Я не понимаю, к чему вы клоните, — глухо сказал Рихард.

Зеленые огоньки потускнели, но желтые не зажглись. Еще не ложь — только легкая, еще допустимая недосказанность.

— Я пытаюсь сказать, мистер Гершелл, что вы сами понимаете, как опасно допускать к работе консервативных, — улыбчивый нарисованный мальчик смерил многозначительным взглядом аватар Рихарда, — и амбициозных людей… преклонного возраста.

Рихард не видел, но точно знал, что в злых красных глазах Марш полыхнуло черное злорадство.

Твари.

Какие же твари, оба.

— Вы могли просто отказать, Питер, — ему удалось сказать это равнодушно.

— Если бы не ваша нелегальная деятельность, мистер Гершелл, — нарисованные розовые губы трагически дрогнули, — я мог бы просто направить вам отказ. Но то, что вы делаете… вообще-то это нарушение закона. Но, учитывая специфику вашего положения…

Рихард подался вперед и сжал угол стола. Сделал глубокий вдох. А потом еще один — короче. Так же глубоко вдохнуть не получилось.

Врачи обещали, что приступ, который чуть не убил его на аэробусной платформе, больше не повторится.

«Если соблюдать рекомендации, — внутренний голос почему-то говорил с интонациями Марш. — Не нервничать. При первых признаках непреодолимого стресса пить прописанный концентрат».

— О какой моей деятельности идет речь? — холодно перебил его Рихард. — Кафе, где я завтракаю, сменило направленность и больше не положено мне по рейтингу?

Стену, на которую смотрел Рихард, расчертили синие клетки, стремительно заполнившиеся синими цифрами. Он узнал выписку со своего счета. Список всех покупок и операций за последние два года.

Аватар Питера смотрел на него с состраданием. С таким же смотрели ведущие пятничных эфиров.

«При первых признаках непреодолимого стресса…»

Рихард молча смотрел на разрастающуюся выписку и по кусочку, по строчке глотал новость о том, что Питер Легасси знает, что он ест, чем чистит зубы и какой марки белье в каком магазине заказывает.