Из грязи и золота (СИ)

— Вы понимаете, что для любых рекламных операций впредь нужно обращаться к сертифицированным специалистам? Даже если ваша трижды замечательная помощница распространяется бесплатно и помогает социально значимым предприятиям?

— Конечно, — заверил его Рихард.

Еще с минуту они прощались, и все это время Рихард вежливо улыбался в сети и наяву, а думал он, как можно убить виртуального помощника и получится ли это сделать раз пять подряд.

Он снял очки за секунду до того, как белые стены конвента погасли, и медленно обернулся.

Почему-то Рихард был уверен, что Марш уйдет. Что он увидит пустую кухню, а за ней — пустую террасу. Что она не появится в его доме ближайшую неделю, не отзовется на «Аве, Арто», и может, сопрет с его счета еще денег.

Но она сидела в той же позе, и даже натекшая с ее ботинок лужа искрилась под столом.

— Какого хрена, Арто? — спросил он, вставая.

— Ты о деньгах спрашиваешь? — равнодушно спросила Марш. — Мне нужны были деньги.

— Я догадался.

Она пожала плечами. Рихард ждал, что она скажет что-нибудь еще, но она задумчиво разглядывала пустую кофейную чашку, которую держала в руках. А потом за ее спиной щелкнула и захрипела кофеварка.

— Как это мило, — процедил он. Если бы кто-то пять лет назад сказал, что Марш будет варить ему кофе, а он отчитывать ее за воровство — Рихард бы сам позвонил Леопольду и попросил для этого человека рецепт. — Ты понимаешь, что сейчас произошло?

— У тебя могли быть проблемы, но ты отбрехался. Как всегда.

— Нет, Марш, не у меня. У нас, у нас, твою мать, могли быть проблемы! Думала, что будет с тобой, когда я умру?

— Я останусь в базе и буду искать дорогу домой.

Кофеварка с шипением выплюнула в подставленную чашку черный сгусток. Рихард только сейчас заметил, что Вафи лежит у его ног и беззвучно скалится на Марш.

— А если у меня будут проблемы с законом? Если меня арестуют, уничтожат все мои вещи, отформатируют все мои профили и сотрут все аватары? Ты понимаешь, что тогда тебя не оставят в базе?

Злость пришла еще до того, как Марш сказала первое слово. Он уже прочитал ответ по ее лицу — по снисходительному состраданию в красных глазах, по искривленным губам — и почувствовал, как возрождается почти забытая ненависть.

Он не заметил, как подошел к ней почти вплотную. Марш не двигалась, и трансляторы делали проекцию непрозрачной. Марш казалась живой, и сейчас Рихарду приносила ни с чем несравнимое удовольствие фантазия о том, как бы снова сделать ее мертвой. Одного раза было недостаточно, и пяти, пожалуй, тоже не хватит.

— Останусь. Я программа, Гершелл. Не твое личное привидение. И ты сам снял мне половину базовых ограничений. Могу наделать резервных копий, могу привязать их к малоактивным профилям. К профилям людей, которые не умеют обращаться с сетью и ничего не заметят. Например, — усмехнулась она, — к профилям пансионеров из Среднего Эльмара.

— Из-за таких вот выходок тебя и убили, дура! — рявкнул он, опередив вибрирующий рык электрического пса, замершего в проеме. — Выставляла себя беспринципной сукой, а потом валялась обдолбанная и плакалась своему аватару, что тебя никто не любит! Зачем тебе деньги? Что тебе нужно от девочки?

— От девочки? — лениво протянула она. — Зарезать. И чтобы свидетелей побольше было. Что мне может быть нужно от девочки.

И короткий кураж победы схлынул, а за ним и возродившаяся злость. Оставили разочарование и колючее пульсирующее тепло, разливающееся от кончиков пальцев до локтя — отступивший приступ, неслучившаяся беда, отдающая в затылке.

У нее миллиарды глаз, которые больше никогда не будут слепы, миллиарды искривленных губ, а сколько лживых слов у Марш Арто вовсе нельзя сосчитать.

Он дал ей и слова, и глаза. Ничего теперь не исправить. Только не верить в ее ложь самому, убеждая себя, что несмотря ни на что, Марш была хорошим человеком.

— Ты можешь сказать правду? Насколько легче было бы нам всем, Арто, если бы ты еще при жизни говорила правду.

Кухня была пуста, как и терраса за кухней. Соседские розы отогрелись на утреннем солнце, и в открытые окна пробирался жирный запах их теплых лепестков.

— Правду? — зло выплюнули разом все домашние динамики. — Правда в том, что у тебя болит голова.

Глава 4. Оруженосец и бездна

Не нужно спать. Не нужно видеть сны, и мечтать тоже не нужно. Это отнимает время, а Арто и так много его потратила.

Столько лет болталась по сети городов Среднего сегмента. Выбирала людей, изучала их, следила. Она ничего не понимала в человеческих отношениях — Рихард создал ее на платформе виртуального помощника, отмерив ей ровно столько эмпатии, чтобы хозяину не требовалось тратить много слов на объяснение задания. Да и эмпатией это называлось только в методичках — Арто ничего не чувствовала. Только бесконечно угадывала, что чувствовала бы живая женщина, которая больше не была живой.

Арто тратила время, следила, и медленно, слишком медленно училась понимать людей. Марш тоже их плохо понимала. Если бы не Леопольд — она держалась бы от них подальше.

И может, они не убили бы ее.