Из грязи и золота (СИ)

Он не успеет сбежать. И когда карабинеры станут допрашивать его под анализаторами — он все скажет, о чем будут спрашивать, и остается только активировать Арто, чтобы сказала Полю, чтобы придумала, что делать остальным…

Ничего не случилось. Лучи переливались над руинами центра, а серебристый контейнер деловито рылся в холодной саже длинным щупом, собирая остатки паука. Камера недовольно подмигивала ему двумя лампочками — у старых камер были слабые батареи и маленькая память. Камера устала и хотела есть, а контейнер уже не стрекотал, а утробно жужжал, нагруженный обломками.

Айзек оторопело смотрел на них и даже не вспомнил, что по такому случаю сказала бы его матушка.

Место взрыва никто не оцепил. Он мог спокойно пройтись по руинам, мог руками собрать любые обломки и рассовать по карманам.

Что это? Халатность? Или взрыв никто не собирается расследовать?

У тошноты был металлический привкус. Это была такая дрянная мысль, что лучше бы ей вообще никогда не приходить ему в голову.

Поль будет в ярости. А вот Арто, пожалуй, будет в восторге.

Айзек не знал, какая мысль была ему отвратительнее.

…

Клавдий раздраженно отмахнулся от назойливо-писклявого медицинского дрона. Нужно было подойти к какому-то там отсеку, чтобы получить укол снотворного и успокоительного, нужно было следить за показателями здоровья и соблюдать рекомендации, а еще следить за эмоциональным фоном, но теперь-то ему было совершенно на это наплевать.

Ему разрешили остаться с Тамарой. Пока не пройдет «первый стресс», пока не подействуют усиленные лекарства. Через несколько дней ему придется уйти из центра Дерека Лаффа — такого же, как центр Лоры Брессон, только здание было синее с белым, а не белое с синим.

Такого же ненадежного, уязвимого и хрупкого. Придется оставить Тамару здесь. А Полю Волански придется очень постараться, чтобы обойти две пломбы на его профиле — свежую, ту, что поставили карабинеры и ту, что он поставил сам.

Тамара спала лицом вниз, на самом краю кровати. Спала, потому что Клавдию пришлось самому поить ее снотворным — его рейтинг продвинулся на несколько пунктов за осознанное поведение в стрессовой ситуации. А он просто не мог иначе — Тамару все равно бы заставили. Никому не было дела до того, что она теперь боится спать. Что она разминулась с собственной смертью только потому что ее виртуальная помощница — и помощница Поля Волански — зачем-то ее разбудила.

Тамаре сказали, что это была случайность. Ошибка, и никто никогда больше не взорвет дом, в котором она будет спать, но Клавдий видел, что Тамара не поверила. Она так посмотрела на него — искала поддержки. Клавдий должен был кивнуть. Должен был сделать уверенное лицо, такое, как тысячу раз рисовал чужим аватарам в модуляторе. Но не смог, потому что и сам больше в это не верил, а соврать у него не получилось.

Он потянулся, чтобы дотронуться до нее и запоздало пообещать, что все будет хорошо, даже если она не услышит, но уронил руку и только погладил кончики распущенных светлых волос.

Плохо будет, если Тамара сейчас проснется.

Но она обязательно проснется потом, потому что ее помощница зачем-то пошла против базовых алгоритмов.

Клавдий вышел в коридор — бежевый, весь в слепых окнах погасших экранов — и растер ладонями лицо.

— Аве, Арто, — позвал он.

— Решил «спасибо» сказать? — хрипло отозвалась она.

Марш стояла напротив него, подключившись к ближайшему транслятору. В коридоре было тепло, но она куталась в мужскую черную куртку на меху.

— У тебя проблемы с синхронизацией? — глухо спросил Клавдий. — Ты не считываешь температуру?

— Твое какое дело?

— Я могу помочь с настройкой.

— Не мне помогай, — огрызнулась она. — Этому… с курами. Ему помоги.

Она потянула из кармана серебристую трубку — дешевую, старомодную, кажется даже без автоматического фильтра для смолы.

— Не надо курить в больничном коридоре, — попросил Клавдий. — Давай выйдем на улицу.

— Ты хочешь вывести меня на улицу, чтобы я могла выкурить нарисованную сигарету? — усмехнулась она. Но трубку в карман убрала.

— Может, я тоже хочу сигарету, — равнодушно сказал Клавдий.

— Ты не куришь. Тебе Дафна запрещает.

— Прошлые семнадцать лет я не курил, — согласился он. — Идем.

Он не удивился, когда Марш, вместо того чтобы исчезнуть и появиться у входа, медленно двинулась вдоль всех доступных трансляторов. Она появлялась, мигала и пропадала, но Клавдий всегда слышал ее шаги — стук тяжелых ботинок по мраморному полу.

Сад был окутан имитированным туманом. Клавдий знал, что это синтетический пар из удобрений и отдушек, которые усиливают запах цветов, но ему нравилось думать, что это солнце нагревает остывшую за ночь землю. Почему-то солнца он тоже больше не боялся.

Клавдий остановился у куста, усыпанного разноцветными цветами разного размера. Какой-то садовый мутант, который пытается угодить сразу всем. Пахли цветы апельсиновым драже.

— Спасибо, — сказал он, не оборачиваясь.

— Не за что, — выплюнул скрытый динамик где-то вдалеке.

— Ты можешь подключиться к моему браслету, — предложил он. — Я могу тебя установить.

— Как хочешь.