Из грязи и золота (СИ)

А потом вспомнил, как решился вернуть ее. Как направил Питеру несколько заявлений на создание помощника с возможностью добавления в общую базу, на работу в центре моделирования и на консультации специалистов. Даже вспомнил, как смотрел серию лекций по анимированию, записанных Клавдием Франгом — только вместо человека, которого он видел на записях из центра Брессон, лекцию вел дорогой, сложноанимированный аватар с птичьей головой. Доступ к лекциям ему дал Питер. После инструктажа. После того, как Рихард подтвердил прохождение индивидуальным кодом и официальной подписью.

— Мать твою, Арто, — пробормотал он, опускаясь в кресло.

Провел ладонью по лицу и ничего не почувствовал — в его портативных очках не было тактильной модификации. От несоответствия по ладони расползался навязчивый зуд, и почему-то начало покалывать кончик носа.

Зачем он вообще заходил в конвент? Посмотреть новости?

С чего ему вообще приспичило смотреть новости и зачем их смотреть сейчас, если в любой момент карабинеры обнаружат подлог, и Рихард с красного кресла уже не встанет?

— Дела мигрантов из Младших городов всегда рассматриваются на особых условиях, — по-прежнему механически сказала Марш. — Каждый год подается более полутора миллионов заявлений на переселение. Каждое заявление рассматривают четырнадцать ведомств, по шесть инстанций в каждом. Кураторов обучает одна платформа и назначение одобряется одним ведомством. Четырнадцать ведомств и шесть инстанций в каждом ведомстве не могут ошибаться, господин Гершелл. Это слишком дорого. Ошибки кураторов обходятся дешевле.

Рихард успел подумать, что теперь «дефективное программное обеспечение» должны доработать, но мысль пришлось прогнать. Все равно сейчас обсудить ее не выйдет. И какое ему, в конце концов, дело. Если ее отучат так шутить — он отметит это невероятное событие бутылкой того дрянного ликера. Потому что нормального алкоголя Марш и ее чувство юмора не заслужили.

Он махнул рукой, запуская выпуск.

— У нас есть две чудесные истории — одну пациентку вывела электронная помощница, а вторую спас ее лечащий врач. Господин Берхард Колдер…

— Господин Берхард Колдер тоже не включил сирены, — раздраженно перебил ведущую карабинер. — Мы с удовольствием допросим его как только врачи дадут разрешение…

Рихард усмехнулся. Судя по забегавшему взгляду, ему только что начали приходить репорты.

— Разумеется, речь идет в первую очередь о получении сведений, которые помогут найти виновника…

Много репортов, вон как дрожит голос. Интересно, кто такой этот Берхард Колдер, если общественность так остро реагирует на упоминания о нем?

— Давайте поговорим о виновнике! — оживилась ведущая. В ее глазах не осталось ни смирения, ни скорби. — Какова вероятность, что этот человек устроит еще один взрыв?

— Нулевая…

Стены конвента вспыхнули красным.

— Мы определили круг наиболее вероятных…

С потолка на пол ползла бордовая тьма. Лицо ведущей перекосила торжествующая улыбка — ну как же, представитель власти так просто облажался в ее конвенте. Рихард лениво подумал, что если он сейчас не поленится, уточнит имя карабинера и попытается найти такого сотрудника хоть в одной базе — ему это не удастся. А если найдет, это будет «засекреченный» профиль без фотографий.

Смотреть стало неинтересно. Он и так знал, что сейчас начнется — свалка. Подключатся запасные эксперты — вот уже появляются новые пустые стулья — красное освещение выключат, зажгутся «честные» белые лампы, и до конца эфира люди будут орать друг на друга под встревоженное кудахтанье Дафны. Предчувствие скандала сгущалось, текло по стенам нагнетающей краснотой, а Рихард с тоской думал, сколько же подобного дерьма ему придется пересмотреть. Сколько таких скандалов он сам устраивал, сколько таких эфиров выпускал — все они были одинаковы. Заканчивались сорванным горлом и темнотой, притаившейся в глазах и изредка кусающей за веки, но Рихард должен был признать, что до сих пор не придумал лучшего способа не говорить на трансляции правды.

О затылок сухо потерлась головная боль.

Рихард остановил эфир и вышел из конвента.

— Берхард Колдер, — произнес он в пустоту.

Перед ним разом зажглись сотни окон.

— Фильтровать, — раздраженно прищурился он, бесполезно прикрывая глаза рукой. — По дате: не старше сорока восьми часов… по рейтингу: сначала популярные…

Марш стояла рядом с ним и смотрела все так же равнодушно. Рихард не стал с ней говорить. Шагнул в третье окно и оказался в полной синего свечения комнате. В центре стояла ортопедическая кровать, укрытая мутным защитным куполом. Воздух под ней напоминал формалин в саркофаге Марш.

Вокруг купола были расставлены одинаковые черные вазы-кубы, в которых замерли облитые синим светом виртуальные букеты. Некоторые валялись прямо на полу — наверное от тех, кто не захотел доплачивать за вазу.

Здесь было хорошо. Тихо, и свет такой мягкий, синий — может, стоило попроситься на неделю в такую палату под капельницу с рецептурными эйфоринами? Кажется, его страховка это вполне позволяла.