Из грязи и золота (СИ)

Там, на грязной и холодной платформе, в отгоревшем прошлом, лежала мертвая женщина, укрытая его белым пальто. Она никогда не станет живой. Не будет жить даже в виртуальном памятнике, в который он пытался ее заманить, потому что цифровая копия отчего-то решила не делать подлостей и не пить теплой водки.

— Ты можешь заплакать, — наконец сказал Рихард.

По ее лицу покатились анимированные слезы. Как-то вдруг покраснели глаза — она запоздало вспомнила, что нужно анимировать еще и такую реакцию.

— Не помогает, — хрипло сказала Марш. — Как надо? Я не помню… Нет, подожди…

Она закрыла глаза. По лицу прокатилась синяя рябь помех. Поползла искрами по шее, затекла за ворот черной рубашки. Собралась в густо-синюю лужу на груди, а потом часто запульсировала то меркнущим, то вспыхивающим светом.

Несколько секунд она сидела в абсолютной тишине, не добавляя никаких звуков анимации. А потом исчезла, оставив Рихарда с застегнутым чемоданом, экраном с замершим финальным кадром и скулящим псом.

Он вздохнул и выключил экран. У него еще был шанс успеть на экспресс.

Глава 9. Лучшая благодарность

Рихард понятия не имел, с чего ему вздумалось заходить в универсальную храмовую комнату порта. До отправления междугороднего аэробуса оставалось пятнадцать минут, ему нужно было устроиться на ярусе третьего класса — с другими людьми, что было непривычно и отвратительно. Даже Марш не стала злорадствовать и напоминать, что он теперь нищий и рейтинг у него в социальной зоне. А может, она просто не знала, что можно лететь в отдельной каюте.

И вместо того, чтобы выпить в порту или попытаться убедить себя, что коммуникации полезны, Рихард поперся в белую комнату, посреди которой стоял черный универсальный алтарь. В спертом воздухе висела незнакомая отдушка, пахнущая прохладным дымом.

— Можешь мне не верить, но та башня правда вызывала у меня сентиментальные чувства, — сообщил Рихард алтарю.

— Я была уверена, что это компенсаторный фаллический символ, — мрачно ответила Марш. — Так в старых пособиях писали, я у Леопольда брала читать.

Рихард не хотел знать, что Марш при жизни нашла время подумать о его потенции. Нужно было понять, зачем он сюда пришел, и уйти как можно скорее — посадка должна была начаться.

— Аве, Дафна, — позвал он. — Число погибших в центре Лоры Брессон.

— На данный момент число погибших составляет шестьдесят шесть человек, — бодро отрапортовала она.

Дафна реже путалась в интонациях, но ошибалась она всегда в неуместные моменты. Может, ее создатель тоже наделил ее особым чувством юмора?

Рихард провел браслетом по алтарю.

— Шестьдесят шесть…

— Шестьдесят семь человек, — сообщила Дафна.

— Шестьдесят семь диодов, — скомандовал он.

Несколько секунд безучастно смотрел, как на черной поверхности загораются желтые пятна, имитирующие живое пламя. А в Младшем Эддаберге зажигали лампочки.

Если бы Рихард знал, что здесь диоды анимированы в виде свечей — ни за что не стал бы заходить. Ему и так казалось, что это он принес пламя, которое сожрало центр.

Он быстро оглядел комнату. Марш все-таки подключилась к его транслятору, и сейчас стояла у алтаря, склонив голову набок. Равнодушная и прозрачная. Рихард спросил, подожгла ли она центр, и она ответила «нет». Нужно продолжать ей верить.

Рихард вышел не оглядываясь. Задумавшись, поднялся по трапу, позволил входному люку с шорохом закрыться у себя за спиной, и даже сел в кресло не оглядываясь. Широкое, мягкое кресло, с этично-недостоверной обивкой под кожу. А в соседнем, таком же этичном кресле, сидела молодая женщина, прижимающая к себе завернутого в лиловое покрывало младенца. Женщина мечтательно улыбалась.

— Марш, ну какого хрена? — быстро набрал он на браслете.

— Ты сказал «купи билеты на ближайший рейс», — фыркнула она. — В следующий раз проси Дафну, я взяла первый попавшийся.

— Спасибо, — вслух сказал Рихард, постаравшись вложить в интонации как можно больше признательности, чтобы женщина не отправила репорт за нарушение какого-нибудь сраного эмоционального фона.

Достал из ручного кейса виртуальные очки, долго пытался приладить их так, чтобы никуда не съезжали и не давили на нос — он до сих пор не привык к местной форме — а потом опустил черное забрало, фиксирующееся на подбородке. Теперь можно было отдавать голосовые команды и не беспокоиться о репортах от соседей.

— Стенд.

В черной комнате стоял белоснежный светящийся стенд с поблескивающим экраном. Рихард предпочитал выбирать конвенты вручную, поэтому каждый раз, надевая очки\, он оказывался в пустом пространстве, которое ничем не хотел заполнять. Пусть будет только чернота и зависший в ней стенд. Потом очки дорисуют то, что он выберет.

Он быстро листал разбитые по темам списки — пустой с играми, короткий список симуляций, пестрящий иконками и обложками — музыкальный, визуализированный рисками книжных корешков, список мейкеров, которые он использовал в основном для создания Марш, еще десяток списков с информационным барахлом, и наконец — черные с красным значки новостных конвентов.