Из индийской корзины

Еще более древние источники — веды и упанишады — свидетельствуют, что индийскому мировидению свойственна натурализация самых высоких и абстрактных понятий, подводящая общую основу под разнообразные проявления природной и человеческой сущности. «Земное» сливается с «небесным», а область чувственной жизни становится неотъемлемой частью повседневной религиозной практики. Уже космогонический акт древние индийцы представляли как соитие отца-Неба с матерью-Землей, «пронзенной» супругом и «увлажненной плодом»; дождь при этом воспринимался как семя, оплодотворяющее землю. Возжигание жертвенного огня для принесения жертв богам, осуществлявшееся трением двух кусков дерева, уподоблялось совокуплению: верхний кусок отождествлялся с мужским органом, нижний — с женским. При изготовлении дурманящего напитка — сомы (предположительно из эфедры или мухоморов) — части пресса для выжимания сока отождествлялись с частями женских гениталий, движения при выжимании — с сокращениями мышц матки при любовном соединении. Смешивание сомы с водой и молоком рассматривалось как случка быка с коровами. Еще одно ритуальное осмысление соответствующих анатомических деталей прослеживается в мифе о божественном творческом акте. Детородный орган здесь называется камнем для выдавливания сомы, которым бог оплодотворяет сотворенную им женщину: Ее лоно — жертвенный алтарь. Волоски — трава для жертвоприношения. Кожа — давила сомы. Срамные губы — огонь в середине[57].

Тантрические мотивы, которые в той или иной степени пронизывают многие направления внутри индуизма, господствующей в Индии религиозно-философской системы, рассматривают союз мужчины и женщины не только как жизнетворящий стимул, но и как постижение Всевышнего и соединение индивидуальной души с мировой, т. е. пусть кратковременное, но достижение главной цели бытия — слияния атмана и брахмана. Непререкаемая убежденность в том, что муж — это бог, увеличивает сладость соития для замужней женщины, но даже безотносительно к этому безупречная верность остается нерушимым кредо пативраты.

Сати

В индийских городах и деревнях, большей частью по берегам рек, там и сям можно наткнуться на вертикальные каменные стелы с изображением поднятой руки, обычно закрашенной красным синдуром, — это памятники женщинам-сати. Иногда на нижней части памятника можно разглядеть барельеф с батальной сценой, а вверх вздымается не одна, а сразу несколько рук, символизирующих число женщин, подвергшихся добровольному кремированию одновременно с трупом покойного мужа. Словом сети называют и весь обряд в целом. Этот термин связан с санскритским корнем «сат» — «добродетель», но народная этимология усматривает в этом слове связь с огнем и объясняет, что женщина изнутри сжигаема «огнем супружеской верности» и не желает расставаться с супругом. Древние тексты свидетельствуют также о том, что женщина огненна по своей природе: Поистине женщина — это огонь. Лоно — его топливо. Волоски — дым. Детородные части — пламя. То, что происходит внутри, — угли. Наслаждение — искры. На этом огне боги совершают подношение семени. Из этого подношения возникает человек…[58]. Огонь с древних времен рассматривался индийцами как посредник в общении с богами, и соединение мужа и жены в пламени погребального костра считается освящением их союза уже в ином мире.

Этим же словом — Сати — звали и верную супругу бога Шивы, которая не вынесла унижения из-за того, что ее мужа не пригласили на великое жертвоприношение. Чувствуя себя оскорбленной, она бросилась в огонь, разожженный для принятия жертв. Когда узнавший об этом Шива вытащил ее из огня, она была уже мертва, и, обезумев от горя, он бродил с ее трупом по всей Индии, пока Вишну не освободил его от печальной ноши, потихоньку отрезая кусочки от мертвого тела и бросая их на землю: в этих местах теперь существуют храмы, где поклоняются Богине. В следующем рождении Сати родилась в виде Парвати и аскезой вынудила Шиву взять себя в жены, потому что Шива по-прежнему не видел никого вокруг, вспоминая свою незабвенную Сати.