Из индийской корзины

Вообще же герменевтические проблемы, связанные уже не с «Бхагавад-гитой», а с «Днянешвари», совершенно естественно и без всякого дополнительного повода обсуждаются на махараштранских кухнях, в переполненных автобусах или в ожидании электричек. Особенно жаркие дебаты разгораются относительно того, можно ли в таком юном возрасте создать столь блистательный философский и поэтический шедевр, и недоверчивые (или не проникнутые чувством бхавы — истовой веры) предлагают другие даты жизни Днянешвара, основанные на иных — астрономических и астрологических подсчетах. Некоторые утверждают, что на самом деле Днянешваров было два, а может быть, и больше, но и это обычный при обсуждении харизматических деятелей бхакти сюжет. Вновь и вновь разгораются споры по поводу нюансов переводов «Днянешвари» на английский язык, спонсированного ЮНЕСКО нового издания комментария и перспективы более точных и изящных переложений на современный маратхи и европейские языки. «Днянешвари» давно доступен на сакральном санскрите и региональных языках современной Индии; перевода на русский язык не существует. А в Махараштре продолжают нарекать младенцев архаически звучащим именем Днянешвар.

ТУКАРАМ

Как-то мне позвонили знакомые — из любителей на досуге разгадывать кроссворды — и попросили подсказки: «Средневековый индийский поэт?» Я перебирала имена, спрашивала, какие буквы имеются в наличии, и… сдалась. Получив следующий номер с ответами, знакомые перезвонили и небрежно процедили: «Это был Тукарам». Сначала я ломала голову — кроме меня, специально этим занимающейся, и двух-трех моих коллег, откуда кто-нибудь еще (в данном случае — составитель кроссворда) знает Тукарама[20]? Убежденная в его полной у нас безвестности, я и не отозвалась его именем на вопрос. В конце концов в «Советском энциклопедическом словаре» (80 тыс. слов) я обнаружила: «ТУКАРАМ (1608-49), инд. поэт. Писал на маратхи. Автор коротких лирич. стихов, в к-рых отразились жизнь народа, его сопротивление феод, эксплуатации. Выступал против кастового неравенства». Хотя почти все сообщенное — искажение, источник вдохновения прояснился, а имя — что ж, весьма удобное по буквенному составу, да и сам Тукарам, человек сверхэмоциональный, как-то сказал про себя: «Тука — размером с небо!» — а небо у нас на всех одно.

Когда-то я перевела несколько гимнов Тукарама, а потом их зарифмовал один поэт, и получившийся кошмар был опубликован в томе «Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама и Японии», вышедшем в 1977 г. За Тукарама стало больно и обидно. Конечно, сочетание академических знаний (или по крайней мере знания языка оригинала) и поэтического дарования в одном лице если и не часто (теперь, а раньше, похоже, было нормой), но встречается, вспомним хотя бы не столь удаленные во времени имена замечательных переводчиков Шекспира — Бориса Пастернака или Михаила Лозинского, но поскольку я занята только научным аспектом, то решила больше Тукарама никому не отдавать[21]. И держала при себе, пока составители кроссвордов не разбередили душу.

Может быть, судьбы многих великих поэтов средневековья схожи между собой, и мало кто из них с рождения угадывает в себе поэтический дар. Во всяком случае, к Тукараму полностью приложимы слова Льва Гинзбурга (создателя восхитительного перевода «Рейнеке-лиса»), сказанные о немецком современнике Тукарама: «Первые искры поэзии Грифиуса возникли среди праха, среди ночи отчаяния… Если окинуть взглядом жизнь Грифиуса, можно бы сказать, что скорбь питает поэта. Смерть, болезни, война, скитания — все, что другого бы опустошило, разрушило, послужило для Грифиуса как бы стимулом к творчеству». И дальше: «…страшные удары судьбы, страшные утраты, горе молотит, молотом обрушиваются удары — один за з другим — на его голову…»[22].