Из истории Боспора

Что же извлек Леонтьев из своих работ для определения характера городища? В пяти «пробных ямах», по его словам, «не было найдено никаких вещей, кроме одной чашечки хорошей формы с черною поливой и вообще попадалось мало остатков древних построек»[189], а несколько предметов, случайно найденных на поверхности городища, также не дали чего-либо решающего; что же касается раскопанных Леонтьевым курганов, то в них и их материале Леонтьев просто не сумел разобраться. Для того, чтобы оказалось возможным признать Елисаветовское городище дополемоновским Танаисом, требовалось, по мнению Леонтьева, во-первых, чтобы среди находок были типичные греческие вещи, во-вторых, чтобы эти вещи принадлежали «дополемоновскому» времени. Подойдя с этой точки зрения к добытому в курганах материалу, Леонтьев стоит перед ним в полном недоумении, не находя типичных предметов, «оказывающих греческое искусство времени до р. Хр.»; более того, он вообще не знает, как к этим находкам подступиться, к какому времени отнести: «Вообще свойство елисаветовских находок такого рода, что эпоху курганов трудно определить: иные могут восходить весьма далеко в древность; другие могут относиться ко времени довольно позднему, далее, может быть, ко времени аланов»[190]. В полное недоумение повергает его находка наконечника стрелы из кремня: он колеблется, отнести ли его «в самую отдаленную древность, можно даже сказать, во времена незапамятные», или «ко времени переселения народов, когда следы греческой образованности должны были в таких странах совершенно исчезнуть»[191]. Подводя итоги всем своим наблюдениям над материалом курганов, Леонтьев дает им общее определений, что они, «очевидно, принадлежат не греческому племени, но показывают однако же цивилизацию, испытавшую греческое влияние»: вследствие этого не в этих курганах надо искать погребения основного греческого населения дополемоновского Танаиса. Отсюда естественно вытекает и заключительный вывод Леонтьева, что центр тяжести предстоящих работ должен быть перенесен с курганов на городища Недвиговское и Елисаветовское вместе с их грунтовыми некрополями.

Несомненно, что со своей точки зрения, т. е. с точки зрения исследователя, ищущего «дополемоновский» Танаис, Леонтьев вполне правильно наметил очередные задачи предстоящих в области нижнего Дона работ. Эти задачи остались очередными и до наших дней, несмотря на то, что вопрос о местоположении Танаиса продолжал оставаться в центре внимания многих археологов, несмотря также и на то, что область дельты Дона раскапывалась не так уж мало.

Следующими за Леонтьевым работами в области Елисаветовского городища были расследования Хицунова в 1871 г.[192] На городище его работы состояли в прорытых в 40 местах «пробных канавах и ямах». Эти «раскопки», несомненно, сильно повредили слои городища (40 пробных канав и ям!) и, по-видимому, дали небезынтересный материал: автор отчета так описывает эти находки: «Раскопки… обнаружили остатки жженой земли, угля, золы и мусора, разбросанные дикарные камни, несколько поврежденных широкогорлых амфор с потертыми греческими клеймами и простых глиняных лампочек, следы фундамента, построенного из дикарного камня, глиняную урну, заключавшую в себе пережженные человеческие кости; черепки глиняной посуды, отчасти простой, отчасти покрытой черною поливою, обломки глиняных грузил для сетей и толстых костяных игл, рыбьи кости и толстые слои рыбьей чешуи, заставляющие предполагать, что и древние обитатели этой местности подобно нынешним казакам занимались рыболовством. Только в одном месте найдены две бронзовые боспорские монеты, по-видимому, II в. по р. X. и античный резной камень с изображением мужской головы». Значение всех этих находок не было оценено Хицуновым: судя по одной из его дальнейших фраз, он считает результаты этих работ «неудачными» и ограничивается лишь приведенным сухим перечислением материала, в большей своей части оставленного им на месте и в силу этого безвозвратно потерянного для археологической науки. К определению того, что мы можем извлечь даже и из этого перечня, мы еще вернемся. Сверх работ на городище, Хицуновым было раскопано несколько курганов, дающих некоторые интересные данные о курганном некрополе.

В течение длинного периода между работами Хицунова (1871) и началом работ А.А. Миллера (1908) городище, насколько я знаю, не раскапывалось совсем; для курганного некрополя событием явилась раскопка в 1901 г. знаменитого Ушаковского кургана[193].