Из истории Боспора

Описанный характер расследований и самого Елисаветовского городища, и других поселений той же области неизбежно должен был привести к недоразумениям. Курганный некрополь около городища при станице Елисаветовской оказывался почти единственным источником для суждения о типе данного поселения, при самом слабом представлении о материале, найденном в самом городище, при невозможности учесть особенности всей области нижнего Дона. Между тем интерес к вопросу о местоположении древнего Танаиса не падал. А.А. Миллер в уже упоминавшейся нами статье высказался в пользу отожествления Елисаветовского городища с древним «дополемоновским» Танаисом; взгляд его не встретил поддержки у других археологов. Миннз, ссылаясь на отсутствие среди елисаветовских находок типичного для греческих поселений материала, в частности эпиграфического, склонен считать Елисаветовское городище упоминаемой Страбоном Алопекией[199]; с резким отпором против мнения А.А. Миллера выступил и М.И. Ростовцев, с наибольшей определенностью высказывающийся в «Скифии и Боспоре»[200]: «Во всяком случае, Елисаветовское городище на роль древней Танаиды претендовать не может. Курганный некрополь его дает картину, типичную для некрополей около городищ Киевщины, Полтавщины и Подолья, отнюдь не картину греческого некрополя и даже не картину некрополя смешанного, как мы его наблюли в соседстве Нимфея, Горгиппии и полуэллинских городов устья Днепра и Буга, раскопанных Гошкевичем и Эбертом»[201]. Наиболее вероятным представляется Ростовцеву, что и в дополемоновское время Танаис находился, там же, где мы знаем его в римскую эпоху, т. е. на месте Недвиговки.

Итак, Миннз возражает против возможности локализации древнего Танаиса около нынешней Елисаветовской станицы главным образом на основании отсутствия материала, характеризующего греческое поселение; Ростовцев — потому, что курганный некрополь дает иную картину, чем некрополи греческие или смешанные. По существу вопроса я выскажусь тогда, когда, ознакомившись с находками 1928 г., мы сможем сделать ряд твердых выводов о времени существования Елисаветовского городища и о характере, который оно имело. Сейчас коснусь только аргументации обоих авторов. Как мы видели, оба они исходят из представления о Танаисе, как о чем-то почти идентичном крупнейшим причерноморским городам — Ольвии, Пантикапею и другим. Это, несомненно, ошибка. Танаис, как это достаточно ясно отражено в известиях древних авторов, не колония греков — ионийцев или дорийцев, а торговый пункт, основанный жителями Боспора, при этом основанный далеко от Черноморского побережья, поддерживавшего деятельные сношения с метропольной Грецией; местные условия не могли в силу этого не сказываться здесь гораздо резче, чем в остальных колониях. И то, что мы знаем о Недвиговке — Танаисе римского времени, — вполне подтверждает такое представление: неоднократно отмечалось исследователями, что танаисские надписи дают больший процент негреческих имен и более испорченный греческий язык, чем надписи других причерноморских городов; архитектурные остатки, по свидетельству Леонтьева, также отличаются несвойственной греческим строениям грубостью и небрежностью, свидетельствующей, «что тот Танаис, развалины которого мы имеем в Недвиговском городище, не только не есть греческий город хорошего времени, но и вообще не есть чисто-греческий город»[202]. Леонтьев склонен считать отмеченные им черты особенностью Танаиса позднего, «возродившегося» после разрушения его Полемоном, от Танаиса же «дополемоновского» он ждет и большего богатства, и более греческого облика. Едва ли он в этом прав.

Несостоятельность аргументации Ростовцева еще усиливается тем, что она основана на изучении одного только курганного некрополя: этот курганный некрополь он сравнивает с некрополями других поселений, известными нам полнее, во всех их частях. Между тем курганный некрополь Елисаветовского городища еще не есть весь его некрополь: грунтовые погребения не раскопаны, а мы знаем хорошо, что в смешанных некрополях (напр., некрополе того же Нимфея) именно грунтовые погребения и принадлежат обыкновенно греческому населению. Пока эта часть некрополя не раскапывалась, нельзя противополагать Елисаветовский некрополь некрополям смешанным.

Из рассмотрения всей той полемики, которая возникла вокруг вопроса о Елисаветовском городище, мы видим, в каком трудном положении оказывались все исследователи, интересовавшиеся данным поселением: самое городище почти не раскапывалось, материала добыто было мало, и то, что было найдено, не было сделано достаточно доступным широким кругам археологов; а неудовлетворительность постановки расследований донских поселений не давала возможности выяснить положение Елисаветовского городища среди всех поселений той же области.