Из истории Боспора

Следующими за Леонтьевым работами в области Елисаветовского городища были расследования Хицунова в 1871 г.[192] На городище его работы состояли в прорытых в 40 местах «пробных канавах и ямах». Эти «раскопки», несомненно, сильно повредили слои городища (40 пробных канав и ям!) и, по-видимому, дали небезынтересный материал: автор отчета так описывает эти находки: «Раскопки… обнаружили остатки жженой земли, угля, золы и мусора, разбросанные дикарные камни, несколько поврежденных широкогорлых амфор с потертыми греческими клеймами и простых глиняных лампочек, следы фундамента, построенного из дикарного камня, глиняную урну, заключавшую в себе пережженные человеческие кости; черепки глиняной посуды, отчасти простой, отчасти покрытой черною поливою, обломки глиняных грузил для сетей и толстых костяных игл, рыбьи кости и толстые слои рыбьей чешуи, заставляющие предполагать, что и древние обитатели этой местности подобно нынешним казакам занимались рыболовством. Только в одном месте найдены две бронзовые боспорские монеты, по-видимому, II в. по р. X. и античный резной камень с изображением мужской головы». Значение всех этих находок не было оценено Хицуновым: судя по одной из его дальнейших фраз, он считает результаты этих работ «неудачными» и ограничивается лишь приведенным сухим перечислением материала, в большей своей части оставленного им на месте и в силу этого безвозвратно потерянного для археологической науки. К определению того, что мы можем извлечь даже и из этого перечня, мы еще вернемся. Сверх работ на городище, Хицуновым было раскопано несколько курганов, дающих некоторые интересные данные о курганном некрополе.

В течение длинного периода между работами Хицунова (1871) и началом работ А.А. Миллера (1908) городище, насколько я знаю, не раскапывалось совсем; для курганного некрополя событием явилась раскопка в 1901 г. знаменитого Ушаковского кургана[193].

С 1908 г. начинается период планомерных и научно поставленных расследований А.А. Миллера. Уже в первый год его работ (1908) было произведено самое тщательное обследование всей местности Елисаветовского городища, причем работы не ограничивались одной лишь площадью городища, а включали и его окрестности, был раскопан целый ряд курганов и проведена небольшая «пробная траншея» в городище. В следующие годы работы продолжались и на городище, и в курганном некрополе. Но распределение работ между городищем и курганами было очень неравномерным: при значительном количестве раскопанных курганов на городище было проведено в 1908, 1909 и 1910 гг. всего три совсем небольших (9,10×3,10 м; 10,60×3,00 м, третий определяется в отчете как «траншея на незначительной площади») раскопа, давших материал безусловно показательный, но слишком малочисленный. В отчетной статье А.А. Миллера о расследованиях 1908–1909 гг. находкам на городище посвящено несколько страниц; здесь мы получаем представление о характерных группах находок, а наиболее показательные экземпляры воспроизведены на хороших рисунках. К сожалению только, А.А. Миллер, давая в своей публикации представление о встреченных в Елисаветовском городище группах материала, совсем не касается вопроса о соотношении этих групп между собой, что для правильного представления о характере поселения особенно важно. Сосуществование в обиходе привозных греческих предметов с типичными местными изделиями вроде грубых вылепленных от руки горшков — черта, общая для всех поселений северного Причерноморья, будут ли это греческие колонии или местные городища; разница между различного рода поселениями будет состоять главным образом именно в соотношении этих групп между собой. Не помогает и приложенная к статье А.А. Миллера опись находок: в нее включен только отобранный материал, и, как мы видим, отобрано было очень мало предметов. Сам А.А. Миллер не вводит в свою статью попытки определить на основании находок характерные черты поселения и ограничивается указанием на обширность площади находок и время, которые могут «вполне соответствовать древнему Танаису»[194].