Из Истории Феминизма В России: слово о полку Игореве: Русскiй Богъ - враг Христа - и его Валькирия (СИ)

В имени "Волоса, скотьего бога" - скотом именуется богатство, золото: см. летописную статью 1016 г. о наборе Ярославом наемников для войны со Святополком. Это показывает цену ученых измышлений века сего, о связи, будто бы, великого бога Волоса с животноводством. Толкование его, как "водного" божества - "божества нижнего мира" просто абсурдно! Роса, связанная с ним, считалась Живой Водой, имевшей Космическую - Небесную природу. Она ПРОТИВОПОСТАВЛЯЛАСЬ соприкоснувшейся с землей - Мертвой воде [см.: "Катание по росе" как языческое таинство"\ "Традиционные модели в фольклоре, литературе, искусстве", СПб., 2002]. День, когда совершалось таинство купания в Небесной влаге - росе, это весенний день св.Георгия - 23 апреля, вернее, время перед восходом. Культ возник в доземледельческие времена, и в заклятиях противопоставлялся землепашеству (еще тех дальних времен, где пахота оставалась женским занятием) [С.Смирнов "Исповедь земле"\ "Древнерусский духовник. Исследования по истории церковного быта", М., 1913, с.282]:

Еще раз, моя питомая,

Прикоснусь к тебе головушкой,

Испрошу у тебя благословеньица,

Благословеньица со прощеньицем:

Что рвала я твою грудушку

Сохой острою, расплывчатой,

Что не катом тебя я укатывала (т.е. не вступала в соитие с землею в утренней росе, не каталась в плотском экстазе по полю)...

Речение Клятвы Святослава "...и в Него-же веруем", - в тексте не поповского, а дипломатического происхождения, - пользуется местоимением ЕДИНСТВЕННОГО числа. Ф.И.Буслаев истолковывает прокламируемую казнь, как посечение от оружия (перати-, откуда "имя" Перун, по-древнерусски - бить) и как сожжение от небесного огня - прокалывание солнечными стрелами [Буслаев, 2012, с. 13]. Помните определение Зевса: "Гром и Молния"? Велий бог (Велес) - это, оказывается, Бог в единственном числе, главная ипостась Неба-Солнца.

2.ФАШИСТСКАЯ ЛЕТОПИСЬ ПРОТИВ ИУДЕЙСКОГО МИРА

Густынская летопись - зовущаяся так, по месту писания в черниговском Густынском монастыре древнейшего списка, сводилась в Киевском воеводстве в самом конце 1590-х годов - когда диктатуры православных церковников над учеными уже не было. В частности, среди прочего, она делает отсылку к житию Авраамия Ростовского 2-й редакции, служившему, также, и редактору знаменитой Иакимовской летописи...

Изданная уже при имп.Николае Павловиче, но крайне мало известная - не популяризируема эта "укропская" летопись, еще и потому, что по ее словам, языческий культ на Руси - в римско-католической Речи Посполитой, не взирая на св.инквизицию - продолжал справляться даже к ХVII веку!

Летопись написана по шаблону скопированной летописцем Ипатьевской, чьи статьи украинский книжник эпохи Возрождения - т.е. образованный человек, равнодушный к бзикам греко-ортодоксальных "мнихов", пополнял дописками из иных источников. Нам представляет интерес особая главка "Об идолах русских", дописанная им к новелле о крещении Владимира.

Рассказывая о славянском языческом культе, современном себе, бытовавшем вплоть до Нового Времени, "гейропеец" из "безбожной" Польши является ценнейшим источником - чуждым церковных баснословий, поношений "еллинов", коими наполнены великорусские антирусские (антиязыческие) православные писания. И у него - есть нужное нам: упоминание о Волосе, числящемся вторым по значению божеством, однако, необъяснимо на первый взгляд, его описание оказывается самым глухим и лапидарным.

Интерес наш вызвала новелла о языческом культе Волоса, совершавшемся в Воскресение Христово - вопреки тому, что иудео-христианские праздники исчисляются по лунному календарю, в то время как арийцы-язычники пользовались календарем солнечным. Этот факт позволяет думать, что в языческой догматике обнаруживалось совпадение тезисов, видевшихся наиболее важными, до степени тождества, с тезисами христианскими, позволившее соединить языческие торжества с выходным днём, выпадавшим на чуждое и враждебное себе празднество.

В своей книге, поджимаемый сроками (заказ был передан издателем за 3 мес. до срока сдачи рукописи), я поспешно обвинил густынского летописца в стремлении подогнать славянскую языческую религию под еллинский политеизм - только и знакомый греко-христианской учительной литературе. Каюсь, здесь я был невнимателен! Назвав имена множества "идолов" - полагаю, преимущественно легендарных (существует великорусская дворянская фамилия Похвистнёвы, значит ли это, что они произошли от названного летописцем "бога" Похвиста?..), в конце, описывая обряд поклонения, летописец говорит о "неком Едином Боге". Сей бог един, но, числя его бесом, имя его летописец назвать "стесняется". Иначе говоря, он признает его равноправной альтернативой Христу, в день Которого совершается празднество. Вот этот рассказ: