Из истории русского коннозаводства

Русская коннозаводская практика конца XVIII века хорошо знала, что надо не просто выращивать или выкармливать жеребят, но и воспитывать их, вырабатывая у них, как мы бы теперь сказали, желательные условные рефлексы; что подобное воспитание необходимо начинать с первых дней рождения жеребенка и проводить из поколения в поколение; что при неправильном смолоду воспитании жеребят лошадь может стать строптивой, непокорной. может «отбиться от рук». Более того, в русской литературе первых десятилетий XIX века мы можем найти упоминания, что последствия неразумного воспитания жеребят скажутся не в одном только поколении, но нередко и в следующих. Практики, и притом не только работавшие в Хреновском заводе, сделали очень тонкое наблюдение, что надо бояться не столько злого нрава жеребца-производителя. сколько строптивости, боязливости. нервности матери, ибо если кобыла испорчена воспитанием, «людоедка», кусает и бьет копытом приближающихся к ней людей, то и жеребенок почти наверное вырастет строптивым, будет лягаться и кусаться. Переводя на язык учения И. П. Павлова, мы бы сказали, что у жеребенка в таких условиях, под боящейся людей матерью, развиваются обостренные оборонительные рефлексы. На основе своего практического опыта Федот Удалов советовал, чтобы конюх, приставленный к жеребятам, «сам к жеребятам ласкался, всегда их гладил и старался приучать к корму», и в другом месте: «Ко всем ездам, к верховой, санной и колясочной, приучать надлежит весьма ласково, без побой и без принуждения. Привыкнувши же так в жеребятах, будут они после и во весь свой век всегда доброездные» [55].

Этих советов Ф. Удалова придерживался Хреновской завод и, под его влиянием, в начале XIX века они повторяются, в той или иной форме, на многих страницах «Еженедельника» и «Записок для охотников до лошадей» (1823–1826 гг.), в заметках и письмах В. И. Шишкина к И. Д. Ознобишину, в любопытной рукописной книге А. Д. Евлашева «Досуги отставного кавалериста» (1823 г.), в «Правилах для наездки» С. В. Шишкина (1842 г.), у В. И. Коптева и т. д.

В ставочную конюшню Хреновского завода, в заездку, выездку и тренинг, ежегодно поступал поголовно весь — за исключением заводского брака — верховой, скаковой и рысистый молодняк, как жеребчики, так и кобылки.

В ставочную конюшню, в заездку, рысистый и верховой молодняк поступал в двухлетнем возрасте (точнее, осенью, 2½ лет) [56], а чистокровный, несомненно, значительно раньше, так как к маю чистокровных трехлеток уже приводили в Москву на скачки. Рысистых же и верховых приводили в Москву к зиме в возрасте свыше трех с половиной лет.

Чистокровных лошадей, по приводе их в Москву, испытывали на скаковом ипподроме, разбитом близ дома А. Г. Орлова на Донском поле. Верховой молодняк проходил манежную выездку и свою оценку получал по ее результатам. О тренинге и испытаниях рысистых лошадей Хреновского завода будет подробно рассказано в своем месте.

После прохождения испытаний, к четырем годам, лошадей сортировали: кобылок, получивших заводское назначение, обычно долее не испытывали и отправляли в Хреновое, лучшие же жеребцы задерживались в Москве на год, на два, а иногда и на несколько лет. Рысистые доиспытывались на московском бегу, а верховые поступали под седло А. Г. Орлова, его дочери А. А. Орловой и его друзей, и возвращались в завод только уже вполне испытанными и оцененными.

Любимые жеребцы, например, Свирепый 2, брались под седло Алексея Орлова из года в год на периоды времени между случными сезонами.

Завод оставлял себе из каждой ставки только жеребцов «отборных из отборных», как писалось в те времена, и только самых лучших молодых кобыл. Всех других лошадей, как забракованных, так и просто излишних, продавали с аукциона в Москве, как правило, в четырехлетнем возрасте. Вместе с ними продавали старых маток, а также жеребцов и кобыл, не оправдавших в заводе ожиданий. В продолжение ряда десятилетий ежегодно отметались, исключались и выбраковывались сотни и сотни лошадей, отбирались и удерживались в заводе лишь единицы из числа жеребцов и, в лучшем случае, десятки кобыл из ежегодной ставки во много сот голов.

КЛИЧКИ ХРЕНОВСКИХ ЛОШАДЕЙ

В наш век самолетов и автомобилей, турбин и комбайнов нам трудно представить себе то отношение человека к лошади, которое было характерным для всадника-воина, с незапамятных времен древности связавшего с конем свою судьбу.

Верховая лошадь, боевой конь был для человека не простой живой тяговой силой. Он был товарищем походных трудов и другом человека. От его понятливости и смелости, ретивости и неутомимости зависела на войне часто самая жизнь всадника.

Поэты древности слагали в честь коня гимны, скульпторы Эллады воздвигали им надгробные статуи.

И человек вплоть до XIX века, если не обожествлял коня, то очеловечивал его, наделяя его всеми свойствами человеческого разума.