Из истории славянских синонимов

Из истории славянских синонимов

А. А. Калашников

Синонимия привлекает к себе значительное внимание лингвистов, исследующих это явление с разных точек зрения. В частности, изучение синонимии важно для разработки семантической стороны этимологической процедуры, построения типологии семантики[1]. При этом используется метод семантических параллелей, основанный на регистрации регулярных семантических изменений (переходов). По мнению Ж. Ж. Варбот, наибольшей доказательностью обладают параллели из одного и того же языка или близкородственных или территориально близких языков, а особенно надежны данные этимологических гнезд, основанных на исходно синонимичных лексемах, одного или нескольких близкородственных языков[2].

В последнее время появились исследования, в которых в качестве синонимических единиц рассматриваются целые словообразовательно-этимологические гнезда[3]. Такая постановка вопроса вполне оправданна. Во-первых, синонимия, в одном из вариантов, предполагает частичное пересечение значений и употреблений единиц. Во-вторых, такое понимание применимо не только к лексемам, лежащим в основе подобных гнезд, так как, благодаря определенной регулярности словообразовательных процессов и параллелизму семантических изменений, значительная часть семантики гнезд оказывается совпадающей[4]. Наконец, в-третьих, следует считаться с явлением синонимии в разных языках и диалектах[5]. Так, родственные языки могут предпочитать в одном и том же значении формы, входящие в разные гнезда, основанные на исходно синонимичных корнях (лексемах). Особым вопросом является интерпретация древнейших синонимов в плане заимствований (ингредиентов), ср. работы В. В. Мартынова[6]; такой анализ существен для выяснения проблем славянского глотто‑ и этногенеза.

Поскольку известно, что синонимия — явление, свойственное языку на разных этапах его истории (ср. определения «исходное», «реконструируемое» для характеристики значений опорных глаголов синонимичных гнезд), интересно проследить бытование какой‑л. группы синонимичных гнезд во времени. Этому и посвящена предлагаемая статья, в которой рассматриваются гнезда, основанные на глаголах с исходным значением ‘вязать, плести’: праслав. *plesti, *verti, *verzti и *vęzti. Это не все глаголы с таким исходным значением, ср. слав. континуанты и.‑е. *(s)ner‑ ‘крутить, вить, плести’, *sneu‑ ‘крутить, связывать’ (Pokorny I, 975—977) и т. д. Однако именно эти гнезда засвидетельствованы довольно широко и позволяют делать различные обобщения, в отличие от других, представленных в славянской лексике, как правило, лишь реликтами. Анализируются глаголы и существительные указанных четырех гнезд; собранный материал, как правило, ограничен апеллативной лексикой.

Рассмотрим и.‑е. истоки анализируемых гнезд.

Праслав. *plesti, *pletǫ помещено Ю. Покорным в статью *plek̑‑ ‘плести’ (Pokorny I, 834—835). Слав. формы интересны зубным расширителем (ср. др.-греч. πλέκω ‘плету’), характеризующим еще только италийский и германский, причем предложена интерпретация этих форм как совместной инновации перечисленных языковых групп[7]. С другой стороны, сделана попытка объяснить праслав. форму наст. вр. «кентумной инфильтрацией», так как закономерной формой было бы **plestǫ, инфинитив же объясняют аналогией с *gnesti и под. (Преображенский II, 74). В этой связи интересны слав. диалектизмы, сохраняющие форму корня без расширения и с «кентумной» рефлексацией, вроде рус. диал. оплёка ‘паз, с помощью которого доски скрепляются замком; гнездо; тот, кто много болтает или врет’ (СРНГ 23, 261)[9] или словен. диал. plę́ka ‘маленькая плетеная калитка’ (Pleteršnik II, 55)[10]. Праслав. *plesti, по объяснению В. В. Мартынова, является италийским ингредиентом в праславянском. Этот глагол занял место глагола *pęti, утратившего первичное терминологическое значение, сохраняющееся в балтийском (лит. pìnti ‘плести’) и германском (гот. spinnan ‘прясть’, англ. to spin то же)[11]. По мнению О. Н. Трубачева, термин *plesti первоначально относился к плетению из гибких, тонких побегов, прутьев и веток дерева. Праслав. *plo(k)tъ, обозначавшее решетчатый борт воза, возможно, сплетенный из веток, является образованием и.‑е. времени, ср. герм. параллель ж. р. *flahtō[12].