Из какого копытца напиться

— Уже скоро. Надо было девочку раньше вперед посадить, — заступился за меня шофер. — Если вы не долго, я подожду. Город покажу.

— Пожалуйста, — согласилась мама, — мы и выходить не будем с Кирой. Ты, Зита, собаку отведи и возвращайся.

У тети Зиты от обиды аж голос изменился:

— Как же так, Тамара? Я так много тебе рассказывала. Такие люди оригинальные. Хоть из простой любознательности познакомьтесь.

— Минут десять подожду, не больше, — сказал шофер.

Когда мою маму начинали упрекать или убедительно просить, она сразу уступала.

— Ну, если на полчасика, не больше, — уступила мама.

— Нет, столько ждать я не могу, — сказал шофер.

На дверях тети Зитиной знакомой висела подкова концами вверх. Милочка так рвалась к этой двери, словно была здесь не впервые.

— Вы только подумайте, как грамотно висит подкова! — И тетя Зита ткнула в подкову пальцем. — Эх вы! Незнающие вешают подковы концами вниз, и у них утекает счастье. Звони, — приказала мне тетя Зита.

Вместо обычного звонка-кнопки была подвешена ручка, как в туалете, на цепочке.

— Тут такие оригинальные люди живут — ахнете.

И тетя Зита радостно помотала головой. Милочка шумно дышала, поджав хвост, вздрагивала.

— Да не томи ты собаку, звони.

— Звоните сами, у мамы руки заняты, у меня тоже.

В такой звонок мне совершенно не хотелось звонить. «Глупо, конечно, мало ли, что другим нравится», — подумала я. А тетя Зита, угадав мои мысли, поставила диагноз: возрастной комплекс.

— Обычным звонком легче пользоваться, — заступилась мама, — нажал кнопку и все.

— Как вы все привыкли к стандарту, — грустно сказала тетя Зита и потянула ручку вниз.

Дверь открыла тетенька со стоящими вверх пушистыми от завивки волосами. Под безбровым лбом сияли глазки радостно и приветливо. Тетенька, стоя на одном месте, изгибалась худым телом и подпрыгивала. Меня так удивила ее прическа, что я не догадалась посмотреть ей под ноги.

— Алисочка, родная!

Тетя Зита бросилась обнимать ее, расставив руки, но не обняла, а только подставила свою щеку для поцелуя. Из квартиры нехорошо пахло. «А еще срамной звонок навесила», — подумала я, крепко сдерживая рвущуюся в дверь дрожавшую собаку. Тетя Зита, всхлипнув, вскричала:

— Да отдай ты Кире сетки! Познакомься наконец! Я так мечтала об этой встрече! Я такой, именно такой, как вижу, представляла тебя.

Тетенька Алиса, все так же изгибаясь и сияя глазками, не сходя с места, протянула маме для пожатия руку.

«Да что она к полу приклеилась? Или ее за ноги держат?» — подумала я, но посмотреть мне не удалось.

Я двумя руками вцепилась в ошейник собаки. Обычно послушная, деликатная Милочка, задыхаясь, тянула к ногам прыгавшей тетеньки Алисы. На сгибе моего локтя висела авоська, переданная мне тетей Зитой при выходе из такси.

«Осторожно, диетические яйца! — шепнула мне тогда тетя Зита. — Подарок Алисочке».

Вдруг Милочка рванулась, припав на передние лапы, и я, не выпуская ее, упала.

По Милочкиному большому уху растекался лучиком желток. Яичная скорлупа колола мне шею и переносицу. Я закрыла глаза и заплакала.

— Ну вот! — вскричала тетенька Алиса. — Изольда, зачем вы яйца везли? В Москве их полно.

— Ты ведь просила в письме…

— Не может быть!

— Зита, возьми у меня сетки или помоги Кире подняться. Кира, что с тобой?

В голосе мамы было такое беспокойство, что мне стало приятно. Я, конечно, могла встать, но раньше со мной при маме ничего не случалось и она до обидного не беспокоилась обо мне. Сочные поцелуи стали быстро и нежно покрывать мое лицо. В ужасе ожидая почему-то увидеть распростертую на полу тетеньку Алису, я открыла глаза. Помаргивая прямыми светлыми ресничками, на меня смотрел поросенок. Два раза хрюкнув, снова начал меня целовать. Я стала колотить и по поросенку, и по чьим-то ногам, и по собаке. Вокруг рычало, кричало, визжало, и я как-то по-собачьи пронеслась по небольшому коридору в приоткрытую дверь комнаты. Не вставая на ноги, круто развернулась и навалилась на дверь всем телом, захлопнула ее. Веки, кожа на лице и шее у меня быстро стягивались, и казалось, что лицо сильно уменьшилось в размерах. Я прикрыла его руками и заорала так, что шума за дверью не стало слышно.

— Ты кто? — спросила у меня, судя по голосу, маленькая девочка.

— С-сума-сшедшая, а я думал — врач, — раздался голос мальчика.

Я попыталась, несильно напрягая веки, взглянуть. Но они не разлипались.

— У меня поросенок кожу съел на лице? — прошептала я.

— Нет, — ответил мальчик, — блестит только. Я думал, врач пришел. Папа вышел доктора встретить.

Врачам я никогда не радовалась, а тут сразу поняла всю важность и необходимость медицины. Я с трудом прошептала сквозь стянутый рот:

— Скоро?

— Наверное. К животным «скорые» тоже быстро приходят, — сказал мальчик.

— Мы часто вызываем, — перебила девочка. — Принц краску выпил. Много. А раньше у нас свинка умерла.

Дверь пытался кто-то открыть. Я не пускала и даже зарычала от напряжения.

— Да чего ты, пусти, — уговаривал меня мальчик, — это мама, наверное.

Как я ни упиралась, меня сдвинули дверью.

— Что с тобой, Кира? Открой глаза!

Мамины пальцы ощупывали, гладили веки. Мама всхлипывала: