Из какого копытца напиться

— Последнюю деталь заменю, — ответил мальчишка. — Скажете тоже, лошадь. Пока найду ее, обратать надо, привести…

— Я ведь, брат, не понимаю в механике, — сказал виновато Александр Васильевич. — Неужели машину починишь? Она ведь самой никудышной, из списанных была?

— Уже починил. Мария Густавовна на днях смотрела. Деталь мне от нее привезли, заменю сейчас, эта поновее, надежней.

— На днях она выступала для молодых шоферов по радио. Слышал? — как с равным говорил с мальчиком Александр Васильевич.

— Не-а!

— Куда тебе ее подбросить?

— А тутока, к тетке Ульяне, тамока и машина стоит. У ней двор большой.

— Тутока, ты мой милый! Потащим! — с нежностью сказал Александр Васильевич мальчику, и они вдвоем взялись за брезент.

— Александр Васильевич! — сказал шофер.

— Я с Толей пойду, ты езжай сзади, тут рядом.

Мы медленно ехали сзади их. Я откровенно завидовала мальчику. Вспомнила Сережу, пыталась представить его на месте мальчика Толи. Во-первых, Сережа не разрешил бы никому даже дружески накричать на себя, во-вторых, я не представляю его чумазым. Интересно: уважал бы Александр Васильевич Сережу или, как меня, просто не замечал бы? Наверное, надо уметь что-то хорошо делать, чтобы заслужить его внимание. Конечно, и Сережу, и Галю Рассказову он бы уважал. Увидел бы, как они чинят телевизор… а я ничего не умею.

Я представила себе, что увижу сейчас новую, черную «Волгу», в которую нужно вложить только одну деталь с брезента. Раньше эта машина, покореженная, старая, облупленная, уже давно списанная, валялась в канаве. Но ею занялся Толя, и вот сейчас в нее он вложит деталь и новая машина, сделанная уже Толей, помчится по дороге. Вот тут я представляла почему-то Сережу. Не чумазого Толю рядом с чистой «Волгой», а опрятного, подтянутого Сережу. Я смотрела в брезентовую щелочку «газика», пытаясь увидеть красивую машину, краем глаза видела, как мама с тетей Зитой молча укладывают сползшие со своих мест от тряски рюкзаки. Вместо красивой машины на чистых розовых бревнах стоял огрызок от грузовика: кабины и кузова не было, без колес, вместо сиденья ящик, капота тоже не было. Были только соединенные между собой пыльные детали. Должно быть, это мотор, а из него торчал руль.

Наверное, этот Толя его родственник. Приласкал мальчишку, а я сразу: уважает! У нас во дворе мальчик сядет на скамейку верхом, в руках держит колесо и крутит его, будто руль машины или корабля, и еще кричит на весь двор: «Р-р-р!» Кто-нибудь из взрослых подойдет. «Молодец! — скажет. — Ты кто, капитан?» — «Летчик!» — ответит мальчик. Когда маленький так играет, понятно, а тут большой мальчик, а я еще сравнивала его с Сережей. Дура! Толя сел на ящик, поискал чего-то руками. Александр Васильевич и шофер стояли за его игрушкой, и я видела их ожидающие лица. Стояли они долго, а Толя все искал чего-то.

— Ну ладно, Толя, ты не расстраивайся, нам пора. — Александр Васильевич подошел к нему и протянул руку.

Толя стоял, опустив голову, не замечая руки, и одной босой ногой тер другую.

Мне стало жаль его. Зачем, дурачок, врал? Мне больше и больше нравился Александр Васильевич. Другой бы сказал: «Зачем врешь!» или: «Я занят, а ты…»

Мы уже отъехали чуточку, когда Толя заорал:

— Стойте!

Александр Васильевич взглянул на часы, потом открыл дверь и вышел.

— Я нашел! Ключ в карман спрятал, а тамока ищу.

Наш шофер тоже вышел, и я стала смотреть в щелочку. Толя снова сел на ящик, чего-то повернул, нажал — и его игрушка ожила, заработала, как настоящая машина. Александр Васильевич махнул рукой, и Толя выключил мотор.

— Вот что, — сказал Александр Васильевич шоферу, — ты скажи в гараже, чтобы перевезли мотор срочно и чтобы все новое поставили: и кузов, и капот, и прочее. С колесами у вас как?

— Туго, — ответил шофер.

— Вот на этой машине чтобы все новое было! Толя, ты как домой добираешься? Хочешь с нами, я потеснюсь…

Мне опять стало очень неприятно.

— Мама, я тебя прошу, давай выйдем! Лишние мы! Давай!.. — взмолилась я.

— Не, я с мамкой поеду, — видимо поколебавшись, ответил Толя. — Мамка с пасеки на телеге поедет вечером. Серко перековать надо. Игнат обещал сегодня перековать.

— Может, у механиков поработаешь? — спросил Александр Васильевич. — Там и заработки хорошие.

— Не-а, пчелы роятся, а отец, сами знаете, до осени с табуном ушел. Сено косить надо еще.

— Ну, дело хозяйское.

Александр Васильевич пожал Толе руку и сказал шоферу:

— Поехали!

Мы подъезжали к длинному сараю. Еще издали слышно было громкое блеяние множества овец.

— Я здесь сойду, — сказал Александр Васильевич шоферу, — а ты гостей свези, врача захватишь — и назад.

Мама вдруг просто побледнела и сказала сухо:

— Во-первых, я не гость, а еду к вам работать. А если бы даже в гости? Что же тут плохого? Нельзя же так к людям относиться.

— Вы из Москвы? — спросил Александр Васильевич.

— Из Ленинграда.

— Чем же вам город не угодил, что сюда устремились?

— Я, может, не хочу в городе жить, хочу в деревне. Может такое быть?

У мамы лицо из бледного стало красным.

— Быть такое может, только под Ленинградом тоже работники в деревне нужны…