Из какого копытца напиться

— Толька, руки об рубашку не вытирай! Все надеется, что отец приедет. Да ему до октября не выбраться. Я уже привыкла. Осенью побудет месяц дома, а на зиму опять к лошадям на тебеневку. Вы приезжие, я забыла. Зимой у нас лошади сами пасутся. Ногами снег разрывают, оголяют старую траву. Вы учительницей к нам? — спросила Татьяна Фадеевна тетю Зиту.

— Нет, я за травами приехала.

Татьяна Фадеевна спрашивала между делом, подкидывая в печь дрова, раскладывая тесто на доске. Мама и тетя Зита тоже лепили крендельки. А я боялась что-нибудь сделать не так и ничего не делала.

Толя крикнул в открытое окно:

— Мам, дрова привезли. Сбросили плохо, коровы не пройдут. Не успеть одному, выдь-ка.

— Можно, я?

— Конечно, девочка. А… Кира, вот спасибо, а то не успеть мне до бабушек.

Мы долго молча перекидывали розовые поленья с дороги к изгороди. Все время скулила собака.

— Чего он худой у вас такой? — спросила я у Толи.

— Некогда им заниматься. Со скотиной не успеваем справляться. Кто-то бросил его из туристов, а стрелять жалко. Я спускаю его на ночь. Он кормится сусликами, если проворства хватает.

— Когда мы в своем доме жить будем, отдай его мне.

— Да бери хоть сейчас. Это твоя мама учительницей будет?

— Моя. А скоро папа приедет.

— А он кем будет?

— Не знаю. Он специалист по насекомым, змеям.

— А он паутов извести может?

— Пауков?

— Не-а. Так и называется: паут. Ну, по-вашему, оводы. Они лошадей так изводят! Иногда лошадь даже в пропасть кидается от боли.

— Наверное, папа знает, как привлекать полезных насекомых и изводить вредных.

Мы сидели за выдвинутым на середину столом. Татьяна Фадеевна и две бабушки пили чай из блюдец, Толя макал булочки — каральки, как называла их Татьяна Фадеевна, — в мед, громко облизывал пальцы, и никто не делал ему замечания. Я понимала, что нехорошо облизывать пальцы, но без замечаний чувствовала себя спокойней.

— Сынок! Завтра ты на пасеку поедешь. В двух ульях завелись матки-трутовки.

— Угу!

— А мне можно? — спросила я.

— Угу, — ответил Толя.

— Ты потом, Толюшка, Кире родовой кедр покажи и про копытце расскажешь.

— А что за копытце? — спросила мама.

А я подумала: «Вот попить бы из какого-нибудь копытца, чтобы сразу стать врачом».

— У нас примета: если в след от лошадиного копыта в горах посадить кедр, то он обязательно приживется. А так трудное дерево для посадки. А родовой кедр у нас в голодное время всю деревню спас. Орехи с него делили, прямо со скорлупой толкли, ни у кого дети не умирали в голод. В соседних деревнях…

— Про голодное время я не говорю, а так раньше лучше жили. Сейчас одну, две коровы держат, а раньше меньше пяти и не было коров у хозяина, — сказала одна из бабушек.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, вошел алтаец. Крепкий, с открытым и добрым лицом.

— На минуту, к сожалению, Татьяна Фадеевна. Приехал лошадь сменить: загнал почти. Ушли из поселка лошади, для конного завода отобранные. Послезавтра машина за ними из Барнаула придет. Такого позора еще не было. Может, догоним!

— В ночь, господи! — сказала одна из бабушек. Мы сидели, боясь поднять глаза.

— Так я, Татьяна Фадеевна, с подарком к вам.

Он полез за пазуху и вытащил оттуда блеснувшую мехом шкурку.

— Что ты, Игнат! Соболя не возьму! Куда мне? Жене подари!

— Обидите, очень обидите, Татьяна Фадеевна!

Игнат поцеловал хозяйку, принявшую подарок, и пошел к двери.

— Постой, ты меня тоже обидишь. Знаю, что некогда, за стол не зову, а вот с собой — погоди секунду — заверну баранины кусок и каральков.

— Можно вас на минуту? — позвала Игната тетя Зита голосом неестественным и, как в разговоре с Борисом Сергеевичем, покрылась красными пятнами.

— Спешу я, — неохотно отозвался Игнат, но вышел за дверь с тетей Зитой.

Мама вытянулась в струнку и побледнела. Толя стал надевать ватник, а Татьяна Фадеевна торопливо накладывала в мешочек еду и ответила бабушке:

— Говорите, теперь хуже живем! Может, и не так зажиточно, а нищих-то нет. Как-то и дико было бы их теперь увидеть, срамно.

— Мам, — не дал возразить бабушке Толя. — Коровы идут.

— Постоят, ничего, что-то рано их сегодня пригнали.

Тетя Зита вернулась с очень злым Игнатом.

— Чтобы эти банки с кислотой завтра же в правлении у меня стояли. Ясно?

— А вы кто? — спросила тетя Зита.

Толя облизал палец и сказал:

— Чудная, председателя не знаете?

Вдруг во дворе очень закричала корова — прямо заревела, раздался топот, блеяние и крики гусей. Мы все выскочили во двор. Татьяна Фадеевна с председателем, а за ними Толя побежали к навесу.

Я увидела, что из-под навеса выскочила рыжая с белыми пятнами корова, за ней большой теленок и высыпали овцы. И все они побежали от дома. Корова бежала тяжело из-за полного вымени, но теленок с овцами ее не перегоняли.

— Ничего страшного, — сказал председатель. — Корова наступила на канистру со спиртом. Близко не подойти, так спиртом воняет. Я боялся, хуже чего случилось.

— Как же не страшно, — сказала одна из бабушек. — Теперь, пока запах не уйдет, они близко к дому не подойдут, а Татьяне доить аж в Забоку ходить придется — километра два, не меньше…

— Мам, так я поехал? — сказал Толя.