Из книг мудрецов (проза древнего Китая)

Через год и сын беспричинно ослеп. А потом чусцы напали на сунцев и осадили их город. Люди обменивались детьми и поедали их, раскалывали кости и варили. Все здоровые и сильные сражались на городской стене — и погибших было больше половины. А отец и сын — как увечные — этого избежали.

Когда же кончилась осада — оба выздоровели.

***

Циньский князь Му-гун сказал конюшему Бо Лэ:

—      Ты уже стар годами. Нет ли кого в твоем роду, кто бы умел отбирать коней?

—      Доброго коня,— ответил Бо Лэ,— можно узнать по стати, мускулам и костяку. Однако у Первого коня в Поднебесной все это — словно бы стерто и смыто, скрыто и спрятано. Такой конь мчится не вздымая пыли, не оставляя следов. Сыновья же мои малоспособны:      они смогут отыскать хорошего коня, но не сумеют найти Первого коня в Поднебесной. Когда-то я таскал вязанки дров и связки овощей совместно с неким Цзюфан Гао. Он разбирался в лошадях не хуже вашего слуги. Пригласите его.

Князь принял Цзюфан Гао и немедля отправил его за конем. Через три месяца Цзюфан Гао вернулся и доложил:

—      Отыскал. В Песчаных холмах.

—      А что за конь? — спросил Му-гун.

—      Кобыла... буланая...

Послали за кобылой, а оказался — вороной жеребец.

Князь, опечалившись, позвал Бо Лэ и сказал ему:

—      Ничего не вышло! Тот, кого ты прислал отбирать коней, даже в масти не способен разобраться, жеребца от кобылы отличить не может — какой уж из него лошадник!

—      Неужто он этого достиг! — сказал Бо Лэ, вздохнув в глубоком восхищении.— Да после этого тысячи и тьмы таких, как я,— ничто в сравнении с ним. Ведь Гао видит природную суть. Отбирает зерно—отметая мякину, проникает вовнутрь — забывая о внешнем. Видит то, что нужно видеть, а ненужного — не замечает. Глядит на то, на что следует глядеть, пренебрегая тем, на что глядеть не стоит. Да такое умение — дороже любого коня!

Когда жеребца привели — это и впрямь оказался Первый конь в Поднебесной!

***

Чуский царь Чжуан-ван спросил Чжань Хэ:

—      Как управлять царством?

Чжань Хэ ответил так:

—       Я, ваш слуга, сведущ в том, как управлять собой, но не сведущ в том, как управлять царством.

—      Я обрел право,— сказал Чжуан-ван,— приносить жертвы в храме Предков и на алтаре Земли и Злаков. Хочу научиться — как его за собой сохранить.

—      Я никогда не слыхал,— сказал Чжань Хэ,— о смуте в царстве у того, кто умеет управлять собой. Не слыхал никогда и о том, чтоб был порядок в царстве у того, кто собой управлять не умеет. Ибо корень — в самом себе, а за вершину отвечать не смею.

—      Превосходно! — воскликнул чуский царь.

***

Старейшина с Лисьего холма спросил Суньшу Ао:

—      Знаете ли вы о трех людских досадах?

—      О каких же? — спросил Суныиу Ао.

—      О зависти к высоким титулам. О неприязни государя к занимающим большую должность. О досаде на тех, что получают большое жалованье.

—      Чем выше мой титул,— сказал Суньшу Ао,— тем скромней мои желания. Чем больше должность — тем смиренней мое сердце. Чем обильней жалованье — тем щедрей мои раздачи. Можно ли этим отвратить эти три досады?

***

Суньшу Ао занемог и был при смерти. И так наказывал сыну:

—      Царь настойчиво жаловал меня землями — я же от них отказывался. Когда       умру,      царь будет жаловать и тебя. Ни за что не бери богатой земли. А вот есть на границе между Чу и Юэ холм Усопших. Земля там тощая и славу имеет недобрую: чусцы избегают ее из-за привидений, а юэсцы — из-за дурных примет. Только этой землей и можно владеть долго.

Когда Суньшу Ао умер, царь и впрямь стал предлагать его сыну тучные земли, но тот от них отказался, а попросил холм Усопших. Царь отдал ему эту землю — и потомки Суньшу Ао владеют ею и поныне.

***

Чжу Лишу служил у цзюйского князя Ао-гуна. Полагая, что князь      его не      ценит,      он      ушел от него и поселился у моря. Летом питался водяными орехами и зернами лотоса, зимой — каштанами и желудями. Когда же Ао-гун попал в беду, Чжу Лишу, решившись умереть за него, стал прощаться с друзьями.

—      Ты же сам считаешь, что тебя      не      оценили,— сказали ему друзья,— и      потому      ушел.      А      ныне собрался

умереть за князя. Стало быть, тебе безразлично — ценят тебя или нет?

—      Нет, это не так,— сказал Чжу Лишу.— Считаю, что меня не оценили,— и потому ушел от князя. А нынче за него умру — значит, и впрямь не оценили. Смертью своей пристыжу всех последующих государей, что не будут ценить своих слуг. Кто будет ценить — за того и станут умирать, а за тех, что не будут ценить,— и умирать не станут: вот это и будет прямой путь.

Можно сказать: Чжу Лишу был в своем недовольстве упорен до самозабвения!

***

Как-то раз Ян Бу, младший брат Ян Чжу, вышел со двора в белом платье. Пошел дождь, и Ян Бу, сняв свое белое платье, переоделся в черное и так вернулся домой. Собака не узнала его и встретила лаем. Ян Бу, рассердившись, хотел уже ее ударить, но Ян Чжу сказал ему:

—      Не бей ее! Ведь ты и сам бы поступил подобным образом: ну разве не опешил бы ты, если б твоя собака, выбежав из дома белой, вернулась черной?!

***

Ян Чжу говорил: