Из крови и пепла

– Это… это невероятно, – прошептала я.

– Разве? – Он взял мою руку. – Здесь была рана?

Я взглянула на внутреннюю сторону предплечья, которое разорвали когти. Там осталась засохшая кровь и грязь, но кожа под ними была гладкой.

– А здесь? – Он погладил большим пальцем выше, сразу под плечом. – Разве здесь не было следов когтей?

Мой взгляд зацепился за старый бледный шрам на сгибе локтя, оставшийся после нападения Жаждущих. Я заставила себя посмотреть выше, туда, где палец Хоука продолжал выводить круги. Там не было ни свежих отметин, ни открытых ран. Я уставилась в изумлении.

– Здесь… нет новых шрамов.

– Новых шрамов не будет, – сказал он. – Я же обещал.

Он обещал.

– Твоя кровь… она изумительна.

В самом деле, изумительна. Мой разум лениво перебрал всё, в чем она может пригодиться. Исцеленные раны, спасенные жизни. Многие будут против того, чтобы пить кровь, но…

Погодите.

Я поймала его взгляд.

– Ты заставил меня пить кровь.

– Да.

– Как?

– Это одна из тех способностей, что возникают по мере взросления. Не все из нас могут… принуждать других.

– Ты делал это прежде? Со мной?

– Наверное, ты захочешь списать на это свои прежние поступки, но нет, Поппи. Никогда не делал и не хотел.

– Но сейчас сделал.

– Да.

– И тебе совсем не стыдно.

– Нет, – ответил он, и на его лице появился намек на поддразнивающую усмешку. – Я же сказал, что не позволю тебе умереть, и ты бы не умерла, принцесса. Ты умирала. Я спас тебе жизнь. Некоторые сочли бы нужным поблагодарить.

– Я не просила тебя так делать.

– Но ты благодарна, разве нет?

Я закрыла рот, потому что действительно была благодарна.

– Только ты можешь спорить со мной по этому поводу.

Я не хотела умирать, но также не хотела становиться Жаждущей.

– Я не обернусь…

– Нет. – Он вздохнул и положил мою руку обратно на живот. – Я рассказал тебе правду, Поппи. Атлантианцы не создают Жаждущих. Их делают Вознесшиеся.

У меня замерло сердце. Я перевела взгляд на деревянные балки на потолке. Мы не в темнице. Я повернула голову и увидела деревенскую кровать с толстыми одеялами и маленький столик рядом.

– Мы в спальне.

– Нам нужно уединиться.

Я вроде бы слышала голос Киерана, но сейчас в комнате кроме нас никого нет.

– Киеран не хотел, чтобы ты меня спасал.

– Потому что это запрещено.

У меня ушла пара секунд, чтобы вспомнить его рассказ, и я похолодела.

– Я превращусь в вампира?

Он рассмеялся.

– Что тут смешного?

– Ничего. – На этот раз он приподнял другой уголок губ. – Знаю, ты все никак не хочешь поверить в правду, но в глубине души уже поверила. Поэтому и задаешь такой вопрос.

В его словах есть смысл, но мне не хватало ни интеллектуальных, ни эмоциональных сил, чтобы его уловить. Не сейчас.

– Чтобы превратиться, тебе потребовалось бы гораздо больше крови. – Он опять прислонился головой к стене. – А от меня потребовалось бы гораздо более активное участие.

Мышцы в нижней части моего тела сжались, доказывая, что на самом деле они не размягчились.

– Какое более активное участие ты имеешь в виду?

Улыбка Хоука изменилась, став такой же греховной, как и его кровь.

– Может, я лучше покажу?

Меня бросило в жар.

– Не надо.

– Лгунья, – прошептал он, закрывая глаза.

Тепло распространялось по мне, как вспышка, и я изменилась. Ощущение бестелесности начало исчезать, появилось больше… веса. Я старалась не обращать на это внимания.

– С… Нейллом и Делано все хорошо?

– С ними все хорошо. Уверен, они будут рады, что ты о них спрашивала.

Я в этом сомневалась. Что-то происходило, менялось.

Тело больше не казалось моим. Жар проникал в мышцы, вспыхивал на коже, разливался внутри. Я представила, что это кровь Хоука медленно прокладывает путь в каждую клетку моего тела.

Он внутри меня.

Я теряю над собой контроль, как и в ту ночь в Кровавом лесу, и когда мы были в комнате над таверной.

Грудь вдруг заныла и отяжелела, но не от боли, нехватки воздуха или холода. Нет. Такое же ощущение было, когда Хоук прикасался ко мне, когда раздевал меня и целовал – целовал везде. Я полностью расслабилась. Внутри покалывало, кожа зудела. Во мне пульсировало бритвенно-острое вожделение, обжигающее темное желание.

Хоук вдохнул, и его ноздри раздулись, а грудь словно застыла. Его черты по-прежнему казались размытыми, но чем дольше я на него смотрела, тем жарче мне становилось.

– Поппи, – вымолвил он.

– Что? – мой голос был полон меда.

– Прекрати думать о том, о чем сейчас думаешь.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

Он опустил подбородок, и его взгляд стал ласкающим.

– Я знаю.

Я поежилась и шевельнула бедрами. Рука Хоука обняла меня крепче.

– Ты не знаешь.

Он не ответил. Интересно, он чувствует жидкий огонь в моих венах и влажный жар внутри?

Прикусив губу, я попробовала на вкус его кровь и со стоном прикрыла глаза.

– Хоук?

Он издал какой-то звук и что-то сказал, но очень неразборчиво.

Я потянулась, делая быстрые неглубокие вдохи. Шершавая рубашка и штаны царапали кожу и чувствительные затвердевшие соски.

– Хоук, – выдохнула я.

– Нет. – Он напрягся. – Не называй меня так.

– Почему?

– Просто не надо.