Из личных записок следователя

Солнце уже совсем спряталось за горизонтом, но за окном было еще не слишком темно. И вдруг с улицы кто-то постучал в окно. Братья испуганно обернулись и увидели за окном женщину с ребенком на руках. Андрей узнал в ней жену Семена. Сергей тихо подошел к двери и запер ее на засов. Поскольку в землянке не было света, женщина не могла видеть, что было внутри. Она постучала в окно еще, позвала мужа по имени, потом позвала хозяина, и, не дождавшись ответа, ушла. Братья слышали, как плакал ее ребенок. Его плач все удалялся и совсем затих за соседними домами.

Это появление жены погибшего и плач ребенка словно отрезвили братьев. В них вдруг проявились какие-то человеческие, если не чувства, то инстинкты. Они засуетились, словно осознав, что живут в мире людей, в котором существуют определенные отношения и законы. Убийцы начали собираться, оделись в теплые вещи, крадучись вышли из дома и быстро ушли в совсем уже потемневшую степь, где на скошенном поле темными холмами виднелись скирды хлебной соломы.

О чем думали и о чем говорили убийцы совершенно невинного перед ними человека? Из их показаний ясно только, что Андрей впал в отчаяние, плакал, называл себя трусом и постоянно упрекал брата за своего погибшего друга. В нем, вдруг, проснулась совесть, и он в порывах нахлынувшего раскаяния просил брата его убить. Сергей не выдержал этого постоянного нытья и жестоко избил его. После этого Андрей притих, и только иногда выражал свои мысли, предлагая даже пойти в милицию и признаться во всем. Но тут же отказывался от этого, утверждая, что их обоих непременно расстреляют.

Он не ошибался, статья 102 УК РСФСР была тогда действительно расстрельная. Смертная казнь применялась за убийства довольно часто. Однако позже, уже в девяностые годы, когда многие документы были рассекречены, стало известно, что почти в 95 % приговоров смертная казнь заменялась Верховным Советом СССР по просьбе о помиловании в отличие от современного закона всего лишь на 15 лет лишения свободы.

Вопрос по квалификации этого преступления мы решали вместе с прокурором. У Сергея бесспорно отягчающими обстоятельствами выступали хулиганские побуждения, так как личные отношения у него с Семеном в данном случае не были причиной убийства. Хулиган просто искал повод и нашел его. Особой жестокости в его действиях не усматривалось, так как он не убивал мучительным способом и нанес только один удар. Но учитывая, что он спокойно отнесся к действиям брата, который явился его соисполнителем, мы оставили ему и этот пункт обвинения, с чем суд позже согласился, а также вменили отягчающий пункт – «совершенное группой лиц». Здесь не было лишь предварительного сговора.

Что касается Андрея, то в квалификации его действий были сомнения. Не усматривалась жестокость по отношению к жертве, так как действия совершались из панического страха за свою жизнь. Однако учитывая, что он не знал в момент нанесения множественных телесных повреждений потерпевшему, жив тот или нет, ему вменены были в обвинение эти же отягчающие обстоятельства, за исключением хулиганских побуждений.

Областной суд Сталинграда приговорил его к десяти годам лишения свободы строгого режима. Сергей был приговорен к смертной казни и был расстрелян. Никто за него не подал прошение о помиловании, и сам он не проявил инициативы, так как знал, что помилованию не подлежит.

Так завершилось одно из моих первых уголовных дел по убийству с особой жестокостью. Я переживал за семью Семена. Производство, где работал Семен, отказало его жене в пособии, так как его смерть не была связана с производством. Мне пришлось много хлопотать, чтобы Советская власть не оставила его семью без внимания. Местные власти выделили ей разовое пособие в размере 200 рублей.

К приятным воспоминаниям по работе моей в Котельниково относятся наши с Федором поездки на рыбалку к озерам Ростовской области, где он на блесну ловил великолепных щук, а вдвоем мы налавливали по ведру раков, которыми славится тот край, и которые были для нас деликатесом.

Тетка Лиза уважительно относилась ко мне. Потом, когда я уже получил однокомнатную квартиру и перевез в Котельниково семью, встретив меня на улице, она заговорила о том, что не надо было мне получать квартиру, что ей понравилась моя супруга, жили бы мы у них, и ей было бы веселее. Она хвалилась, что купила двух поросят, и одного назвала моим именем в мою честь. Я видел, что тетка Лиза искренне считает это знаком уважения к человеку, не знал радоваться мне или огорчаться, что моим именем назвали поросенка, который со временем вырастет в большую свинью, и ее непременно убьют, но все равно сказал ей спасибо за внимание.

Тетка Лиза как будто предвидела свое одиночество. Через год Федор, ветеран Великой Отечественной неожиданно умер, хотя и казался еще достаточно бодрым и здоровым. Сказались, видимо, ранения, да и сама война с ее окопной жизнью не прибавила здоровья. Но ему взамен остался в Котельниково другой Федор, жизнь которого была в самом начале.