Из любви к искусству (СИ)

Пожалуй, следовало поскорее попятиться и незаметно скрыться в зале: исходящее от Куруфинвэ напряжение делалось все более осязаемым, и, хоть Нэрданель не видела его лица, она без труда догадывалась: принц вовсе не рад услышать этот разговор.

— Ты права. Я, конечно, не знала Мириэль лично, но, говорят, она тоже была… — возникла короткая пауза, после чего голос Индис зазвучал снова: — Ты понимаешь.

— Да-да… Я слышала. Про это говорили еще до ее болезни. Хотя с другой стороны: ходит много досужих сплетен. В конце концов, он просто может чувствовать себя не на своем месте. Понятно, мать-то была простая швея, не из благородных, даже не из обыкновенных мастеров…

Раздался тихий хруст, затем звонкий стук, и что-то прокатилось у Нэрданель под ногами. Она опустила голову и не сразу узнала в непонятном прозрачном кругляшке подставку от бокала. Как раз появившиеся в проеме выхода королевы повернулись на шум и разом замерли, одинаково приоткрыв рты и распахнув одинаково синие глаза.

— А… Куруфинвэ, вот ты где, мальчик мой, отец тебя обыскался, — наконец, вымолвила королева Индис не своим высоким голосом.

Вместо ответа раздался щелчок, затем снова хруст — уже более протяженный, основательный — и что-то посыпалось на плиты террасы. Нэрданель снова опустила взгляд и увидела перепачканные красным мелкие стеклянные осколки.

— Создатель Всеблагой!.. Куруфинвэ! — еще выше пискнула Индис и как будто попятилась.

Принц шевельнулся и подался вперед. Нэрданель очень живо представила себе, как он сейчас перемахнет через парапет и, не успев подумать, что делает, крепко ухватила его за локоть.

— Куруфинвэ…

— Что?! — рявкнул он, мгновенно развернувшись и перехватив ее за запястье, и Нэрданель невольно отпрянула от нависшей над собой фигуры. Настолько резкой перемены, настолько взбешенного лица с такими яростно горящими глазами она не видела никогда — не только у самого принца, вообще ни у кого.

На стиснутых челюстях вспыхнули яркие пятна румянца, зубы скрипнули, волосы взметнулись вокруг лба. На мгновение Нэрданель подумала, что он сейчас ударит — и ударит ее.

Отрезвило, как ни иронично, вино. Оно плеснуло из дрогнувшей руки и на руку самой Нэрданель, и на принца. Он, видно, почувствовал и выпрямился, отступил, на глазах возвращая себе самообладание. Посмотрел на руки, на темные капли под ногами, затем, помедлив, обернулся и предельно аккуратно ссыпал на парапет последние липнущие друг к другу осколки.

— Хорошего вечера, ниссэ Нэрданель, — проскрежетал, не взглянув больше, развернулся и ушел.

Нэрданель, тоже не оглянувшись и не поднимая взгляд на замерших королев, поставила свой расплескавшийся бокал рядом с горсткой осколков. Поставила и рассеянно поднесла к лицу руки: новенькие белые перчатки были безнадежно испорчены — вином и кровью.

Комментарий к Глава 7. Мастер Ф.

Очаровательная иллюстрация от Big Paw

https://m.vk.com/wall-77244231_2031

========== Глава 8. Большие планы ==========

Спала она отвратительно. Всю ночь ворочалась с боку на бок, забывалась ненадолго и просыпалась снова: ей мерещились какие-то тревожные мельтешащие лица, подвижные брызги алого на белом и жалобный похоронный звон. Несколько раз она отбрасывала одеяло, садилась на постели и глядела в окно, неосознанно потирая синяк вокруг запястья. Смятение не развеялось и на следующий день, когда она, притихшая и задумчивая, сидела в студии и возила кисточкой по бурой мешанине из красок.

Ближе к полудню постучалась мать. Дождалась отклика, вошла, протянула почту. Явно хотела что-то спросить, но раздумала и молча вышла, так ничего и не сказав.

В пачке оказался «Университетский вестник», на который она подписалась на прошлой неделе, брошюра какого-то женского клуба, явно подсунутая матерью, и маленький стандартный конверт для записок, какие продавались прямо на почте. Без особого интереса Нэрданель надорвала край и вытащила такую же стандартную почтовую карточку. Безобразно пляшущие буквы складывались в небрежную фразу:

«Приношу извинения за вчерашнее и за то, что завтра не смогу Вас сопровождать.

К.Ф.»

«Что у них у всех за мания с этими инициалами…», — равнодушно подумала Нэрданель и вслед за конвертом кинула карточку в корзину. Финдис вот тоже всегда подписывалась одной этой же самой разнесчастной буквой.

С этой мыслью она выбросила новость из головы без большого, надо заметить, сожаления. Все это значило, что завтрашний день освободился, и ей даже не нужно дописывать эссе для мастера Лорвэ. Срок, правда, был назначен не к ближайшему занятию, а через одно, но Нэрданель чувствовала, что весь ее энтузиазм относительно задания испарился. Мастеру Ф. она тоже решила пока не писать, выждав хотя бы пару дней: мало надежды, но вдруг от него все же придет какое-то объяснение.