Из одного металла

— Скоро, Петр Афанасьевич, очень скоро. Возможно, даже на днях. Но пока это... Словом, держи этот наш разговор при себе, Петр Афанасьевич. Договорились?.. Ну и хорошо!

...Трайнин возвращался к себе в дивизион заметно повеселевшим. Еще бы, такая встреча!

Евгения Евгеньевича Алексеевского Петр знал еще по мирной жизни. Был тот секретарем Курган-Тюбинского окружкома партии, не раз приезжал к ним в «Галляарал». Встречались и на слетах передовиков сельского хозяйства. А вот теперь Алексеевский — батальонный комиссар, комиссар их дивизии!

Но не только это радовало сейчас Трайнина. В такт шагам отзывалось у него в душе комиссарское — «скоро», «скоро»...

И действительно, уже на следующий день, 6 декабря 1941 года, их подняли по тревоге. Совершили стремительный марш и вышли в район Кубинки. Здесь объявили, что 20-я горнокавалерийская дивизия поступает в распоряжение командующего 5-й армией.

А еще через несколько дней им была поставлена боевая задача: вместе с гвардейским кавкорпусом Доватора быть готовыми к вводу в прорыв. Цель — выйти в тыл истринской группировки войск противника, громить подходящие к нему резервы, нарушать связь, работу штабов. Но главное — не допустить отхода фашистских частей в западном направлении с рубежа Истра, Волоколамск.

Не допустить отхода в западном направлении... Значит, уже наготове силы, способные повернуть врага вспять. Готовы. Начнут. Так вот он, тот перелом, которого они с таким нетерпением ждали!

Два тарана

В прорыв они вошли 13 декабря, во второй половине дня. Валил густой снег, дул сильный ветер. Видимость — нулевая.

Вскоре бронетанковый дивизион вырвался вперед. На полях снежный покров был толщиной больше метра. Артиллерии и конникам двигаться по таким сугробам было трудно, а вот «бэтушки» шли без задержки.

Вырваться-то вперед вырвались, да вскоре едва не попали в серьезный переплет, так как, сбившись с заданного направления, вышли в деревню Неврово, что на реке Гнилуша. А здесь у фашистов был оборудован довольно мощный опорный пункт.

Снегопад хоть и подвел, но он же и выручил. Нарвавшись сразу же на окраине Неврово на артиллерийский и минометный огонь противника, танкисты 27-го бронетанкового дивизиона поспешно отошли и укрылись за непроглядной снежной пеленой. Развернулись, оставив Неврово севернее, радуясь, что так легко отделались — обошлось без потерь. Выбивать же гитлеровцев из этого опорного пункта в задачу бронетанкового дивизиона не входило, его путь лежал в направлении деревень Денисиха и Троицкое.

Двигались остаток дня и всю ночь. К утру метель утихла. Но командир бронетанкового дивизиона решил больше не рисковать: еще под утро он выслал вперед разведгруппу в составе восьми БТ-7. В нее вошел и танк старшего сержанта Николая Обухана.

Их экипаж получил задачу действовать в качестве головного разведдозора в направлении деревень Троицкое и Денисиха. Двигались скачками, от укрытия к укрытию. Километрах в трех от Денисихи услышали гул танковых моторов. Затаились на опушке леса.

Впереди была поляна. Судя по карте, вдоль нее должна была протекать речушка Озерна. Однако из-за снежных наметов обнаружить русло этой реки на глаз было трудно.

— Ничего, сейчас немцы помогут нам отыскать эту речушку, — сказал Петру старший сержант Обухан. — Если будут жаться к опушке, то, значит, русло посередине поляны. Ну, а коль пойдут через поляну, то она наверняка вон к той рощице поближе...

Вражеских танков оказалось только два. Это были T-III. В отличие от наших БТ-7 они имели более толстую броню, особенно лобовую.

Итак, фашистские танки шли параллельно поляне, где затаилась машина Обухана. Интервал между ними был метров сто.

— А что, если нам схарчить вон того, последнего? — предложил старший сержант. — Передний вряд ли и услышит наши выстрелы.

— Действуй, командир! — поддержал Обухана Трайнин, сам загораясь охотничьим азартом. Заверил на всякий случай: — Ну а если сорвется, даю задний ход и — в лес. Не успеют и глазом моргнуть, двигатель-то у нас на стреме.

Он действительно не заглушил двигатель, и теперь тот мягко пофыркивал на холостых оборотах.

Передний Т-III уже прошел мимо них. Прошел в каких-нибудь метрах трехстах. Петр слышал, как негромко и смачно зазуммерил погон их башни. Это Николай Обухан разворачивал ее, наводя орудие по второму, заднему танку...

Выстрел прозвучал глухо, его звук впитал насыщенный влагой (ведь весь день и ночь шел снег) воздух. Но что это! Вражеский танк продолжает идти как ни в чем не бывало. Значит, Обухан промазал...

— Командир, ну что же ты! — крикнул Трайнин. Хотел еще что-то добавить, но его прервал хлопок второго выстрела. На этот раз прицел был точным: фашистский танк вздрогнул, словно наехал на спрятанный под снегом валун, слегка развернулся и стал. Откуда-то из- под его башни потянулся, все больше сгущаясь, веселый дымок.

— Есть! — радостно подтвердил удачный выстрел старшего сержанта Петр. И тут же подторопил: — А теперь давай по головному, врежь ему в корму. А то ведь уйдет гад!