Из осажденного десятилетия

потому что я держусь за тебя и едва тебя ощущаю.

Мир сдвигается с места: два года назад была бы

весна по календарю,

я смотрю на тебя, и держусь за тебя, говорю,

говорю, говорю,

ничего, кроме слов; я не знаю,

есть ли ты вообще на свете,

но если бы тебя не было, то зачем бы тогда все эти

рыбы и птицы, медведи и зайцы, вот это всё, что мне

снится,

светлый дом, и тихая музыка, и скачущие синицы?

И пока мир сдвигается с места,

я касаюсь тебя словами,

я держусь за тебя словами,

и длится цепочка существований,

и я говорю: «я люблю тебя»,

и это одно,

что есть непреложно так,

и темнота, меня обступившая, отступает ещё на шаг.

МАРТ

К одной девушке,

у которой не было даже кота,

то есть, заботиться было не о ком

низачем,

подошёл у метро мужчина

и подарил ей луковичку цветка,

точнее, цветёныша,

маленького совсем.

И ушёл,

почти убежал,

потерялся в толпе.

Непонятно, был ли совсем,

или это шутила весна.

Но у нее остался цветёныш,

и она его принесла к себе

и поселила в комнате у окна.

И не то чтобы сразу всё стало лучше,

но всё же ей

стали сниться зелёные сны

и начала отступать темнота.

А цветёныш рос,

и в комнате становилось теплей,

и вскоре она завела кота.

И ей снились тонкие реки

и леса за пределами карт,

и далёких гор горбатые линии.

А человек шёл дальше,

и он был – март,

и глаза у него были самые синие.

СМЕРТИ ВСЁ РАВНО НЕТ

Алексею Журавлёву

а пока не любили, думали, что бессмертны,

были дети, сидящие у воды,

камешки бросая по дорожке рыжего света,

камешки, не оставляющие следы.

думала, что мы – как горы или река,

думала, мы бессмертны, у нас впереди века,

впереди века для каждого дурака,

каждый был – нулевой аркан, дырявый карман,

спрятанный в ладони каштан.

пока ты – дитя, твои дни идут по спирали,

розовые дни, небесная позолота,

но потом мы друг друга встретили и узнали,

и это стало точкой отсчёта.

пока ты – дитя, ты скользишь по воде,

не оставляя следов нигде,

не оставляя следов и не помня лиц,

но то, что имеет начало, имеет конец.

и это неправда, что любовь не имеет финала,

а значит, и всё живое имеет финал,

и мы стали смертны, стали тёплым и алым,

и вышли из начала начал,

и трогали мир проснувшимися руками,

и мир был смертен, молод и тонконог,

оказалось, что мы – не вода и камень,

а дерево и цветок.

и года идут не мимо, а через нас,

серебристыми нитями задерживаясь в голове,

и ещё – вокруг происходит мир,

вот прямо сейчас,

сходит лёд в Неве.

и мы живём, и трава вырастает в наших следах,

и мы идём на свет, и лица у нас в этом свете,

и я бы хотела сказать, что буду любить всегда,

но получится только до смерти.

ЛОДКА*

Алексею Журавлёву

а я лежу на дне лодки, а лодка моя плывёт,

а я гляжу в серебристый северный небосвод,

а мне нисколько лет, я – песок и камни,

я – рыжая глина, я – чёрные влажные корни,

а лодка плывёт, и я касаюсь воды руками,

и вода заливается синим и чёрным.

а лодка плывёт на север, к северному сиянию,

а я есть никто, и я есть любовь, не более и не менее,

и руны легли перевёрнуты, мол, не смотри заранее,

поскольку отныне ты заслужила прощение,

поскольку, кто истинно любит, более неподвластен

никакому року, никакому предначертанию,

поскольку, кто любит, тот выше смерти и страсти,

того не собьют повороты и травы дурманные,

поскольку, кто любит, тот более – не течение,

тот – лодка, и берега, и небесный ветер,

и вот эта вода, глубокая, тёмная, пенная,

и ещё – человек, у которого взгляд светел.

лодка моя плывёт, и я – человек, и сосна, и камень,

я плыву на северо-запад, и у запада рот оскален,

и вокруг происходят вода и небо, и течёт

сквозь меня свет,

какой есть любовь и вечность, какому нисколько лет.

*       Я написала это стихотворение и спросила: о чём оно?

Я не знала.

Я написала его за двадцать часов до смерти любимого.

ПОСЛЕ ВСЕГО

Алексею Журавлёву

Тяжелее всего – по утрам за плечи

вытаскивать себя изо сна в смерть,

напоминая: дальше не будет легче,

но планов много, и надо успеть.

Половина меня смеётся и собирается,

раздаёт шмотьё, собирается на войну.

Я – такая скотина, что везде прорывается:

думала, что сдохну, но ещё протяну.

Половина меня – во тьме, за гранью,

половина меня мертва, и ей там неплохо,

ну а если в целом, то стою вот, не умираю,

дел по горло от вдоха до вдоха.

Мой любимый обнимает ту меня, что мертва,

говорит со мной, и я слышу его слова,

на изломе мёртвого моего плеча –

его мёртвая ласковая рука,

я целую его, говорю: забери, мол, меня сейчас,

а он говорит: подожди пока.

НЕ ПОСЛЕДНИЙ СТИШОК ДЛЯ ЖУРАВЛЁВА

Я думала, что существует смерть,

что всё живое имеет предел,

что лишь камню не нужно бояться, чтоб не успеть,

потому что камень любить никогда не умел.

Я говорила: любовь конечна, верши земные дела.

Я лгала.

Мой любимый смеётся, сидя рядом со мной.

У нас будет маленький дом на карельских на берегах,

я ещё покажу ему Питер, прогуляемся над Невой,

я всегда буду с ним, а он навсегда со мной.

Не существует смерть. Не существует страх.

За чертой всегда наступает начало.

Он обещал любить меня вечно.

И я обещала.

И НЕБОЛЬШОЙ РАССКАЗ БОНУСОМ

ЛИС ГОСПОДЕНЬ

Алексею Журавлёву