Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

Ежедневно в каждом городском округе в специально снятых залах собирались новые советские граждане. Советский паспорт объединил и скрепил самые разнородные элементы, составлявшие когда-то «русский Париж» и жившие ранее в отчуждении друг от друга. На этих собраниях, беседах и вечерах частыми гостями были советский посол А. Б. Богомолов, вновь назначенный консул А. Г. Абрамов и советники посольства. В течение целого года вплоть до отъезда основной массы репатриантов каждый новый советский гражданин постоянно чувствовал себя именинником и объектом общего повышенного внимания и интереса.

Не будучи избалован этим вниманием, он с чувством гордости увидел теперь, что отъезд в Советский Союз многотысячной массы бывших эмигрантов — русских, украинцев, белорусов, армян — превратился в событие, привлекшее внимание всей так называемой «общественности» как во Франции, так и далеко за ее пределами, включая и заокеанские страны. И не только общественности.

Массовый переход в советское гражданство и стихийное устремление на родину десятков тысяч людей, еще вчера считавшихся как les russes blancs (русские белые), вызвал переполох во всех разведках Европы и Америки.

Такого «реприманда неожиданного» и «беспримерной конфузии» там не чаяли и скрыть это не смогли.

Тайная полиция дала распоряжение сотням своих агентов обойти все без исключения местожительства новых советских граждан и негласно выяснить с помощью консьержек и соседей образ мыслей этих бывших «русских белых», в один миг выбросивших на свалку весь свой политический багаж прежних лет. Об этом новые советские граждане узнали в тот же день от своих консьержек, сделавшихся сразу необыкновенно откровенными и любезными.

Являвшихся в последующие недели в префектуру за внеочередной сменой carte d'identite новоявленных советских граждан в самой любезной форме спрашивали, не возьмет ли мсье (или мадам) назад свое решение о «перемене национальности». После этого он сможет остаться здесь уже на положении полноправного французского гражданина.

Напрасное старание! Желающих променять родину на «земной рай» среди новых советских граждан не оказалось.

XVII На Большую землю!

Из предыдущей главы читатель знает, что «русский Париж» как своеобразное бытовое явление и центр политической жизни русского зарубежья довоенных и военных лет перестал существовать в 1946 году, после Указа Президиума Верховного Совета СССР о предоставлении советского гражданства всем желающим русским эмигрантам, автоматически утерявшим его в предшествующие годы. Значит ли это, что антисоветские настроения среди лиц, не пожелавших воспользоваться этим правом, окончательно исчезли и что за рубежом не осталось непримиримых врагов Советского Союза?

Нет, не значит.

Я оставляю в стороне «невозвращенцев» из числа активных фашистских пособников. Но и среди старых эмигрантов, которые условно назывались «второй эмиграцией», некоторое число, трудно поддающееся учету, не пожелало стать советскими гражданами и не захотело окончательно порвать с прошлым.

В эту категорию входили все колеблющиеся и половинчатые элементы эмиграции. Они, восхищаясь величием и мощью Советского Союза и гордясь его успехами, представляли собою патриотов весьма условных и частичных. Это были патриоты типа «постольку поскольку…».

На вопрос, почему они медлят с принятием советского гражданства, они отвечали уклончиво: — Торопиться с этим делом не следует. Надо сначала посмотреть, что из всего этого получится…

Под этим они подразумевали отъезд на родину бывших эмигрантов, бесповоротно порвавших с прошлым.

Но в жизни «советского Парижа» они все же принимали деятельное участие, совершенно искренне считая, что правда жизни — там, на Востоке, на родных просторах, а не здесь — в Париже.

Если вычесть и этот элемент из общей суммы слагаемых, составлявших русское зарубежье после того, как от него откололась многотысячная масса репатриантов, то останется некоторое количество людей, которые ничему не научились даже после грозных событий 1941–1945 годов и которые составили в зарубежье умирающую кучку неисправимых поборников потонувшего мира. Они твердили, что победу одержал в войне не Советский Союз, а русский народ, который в основной своей массе якобы враждебно настроен к политической и государственной системе, существующей в Советском Союзе, и что с окончанием войны эта существовавшая в их эмигрантском воображении враждебность будет расти и шириться.

Тем не менее в первый год после Победы все открытые противосоветские выступления людей этого толка прекратились. Жизнь «советского Парижа» катилась теперь совсем по другим рельсам. Но продолжалось это недолго.

В 1946 году подготовлявшаяся в тайниках государств капиталистического лагеря «холодная война» всплыла на поверхность международной политической жизни. Она увлекла с собою среди прочих элементов и всех тех русских зарубежников, у которых не хватило силы воли порвать с прежней идеологией. Случилось это внезапно, точно по команде или по взмаху палочки невидимого дирижера.