Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта

Сюда-то и устремился поток эмигрантских маниловых, Нужно ли говорить, что эта затея кончилась полным провалом. Переселенцам пришлось на собственном горбу убедиться в том, что для занятия земледелием кроме физической силы нужны знания, умение и опыт, которых у них никогда не было. Далее, они узнали, что борьба за существование в деревне не менее бешеная, чем в городе; что кроликов Франция разводит больше, чем может съесть; что средства, выручаемые от продажи ржи и фасоли, не покрывают расходов на их выращивание; что конкуренция в деревне среди фермеров столь же велика, как и в городе среди торговцев и промышленников.

Арендная плата, налоги, покупка в долг инвентаря раздавили российских маниловых, не сумевших осилить земледельческую премудрость. Последние деньги были проедены, инвентарь описай за долги, не успевшее расцвести хозяйство разорено, а сами маниловы с узелком за спиной были вынуждены пробираться по шпалам обратно в Париж. Новое тяжелое разочарование в жизни, для многих — последнее перед гробовой доской.

Еще хуже сложилась судьба переселенцев в Южную Америку. Лишь очень немногие вернулись оттуда.

В середине 30-х годов в эмигрантской печати появился ряд статей, очерков и информационных сводок о возможности для русских «сесть на землю» в далеком Парагвае. Парагвай описывался в них как рай земной, а возможности для эмигрантов — как неограниченные. Земельные участки предоставлялись якобы даром. Урожаи — диковинные. Климат — превосходный. Сбыт продукции — обеспечен. Переселение — верный путь к богатству. Больше всего около этого дела хлопотал некий эмигрантский генерал Беляев. Он читал специально для русских эмигрантов лекции, давал интервью репортерам эмигрантских газет, делился собственным опытом и впечатлениями — ведь он самолично побывал в этой благословенной стране…

Парагвайская эпопея на некоторое время оттеснила на задний план все другие проблемы, занимавшие внимание «русского Парижа». К Беляеву кинулись тысячи людей. Распродав свой последний жалкий скарб и наделав долгов, они бросились в конторы пароходных компаний, занимавшихся перевозом переселенцев из Европы в Южную Америку, за покупкой билетов. Переполненные людьми океанские гиганты регулярно отходили из Гавра, пересекали оба тропика и экватор и через три недели пришвартовывались в Буэносайресском порту. Оттуда переселенцы направлялись в Парагвай по железной дороге.

Прошло полгода. В Париже были получены первые письма от вчерашних парижан, а ныне новоявленных парагвайцев. За ними последовали десятки, а потом сотни таких писем. Все они представляли собой сплошной крик ужаса и отчаяния и призыв к помощи погибающим людям, жестоко поплатившимся за свое легковерие.

В основе этой парагвайской эпопеи лежали обман и мошенничество. Пароходные компании в погоне за новыми контингентами клиентов и за прибылями бросили большие суммы на пропаганду чудес «парагвайского рая». Все статьи, заметки и сводки об этом «рае», помещенные в эмигрантских газетах, были щедро ими оплачены. Генерал Беляев, оказавшийся платным агентом этих же компаний, получал от них определенный процент с каждой завербованной им «головы».

Компании заработали на продаже билетов колоссальные суммы. Генерал Беляев потрудился тоже не зря…

К финалу этой трагедии он скрылся из Парижа в неизвестном направлении.

По прибытии в Парагвай переселенцы были брошены на произвол судьбы. Никаких пригодных для земледелия, скотоводства и садоводства участков они не получили.

Инвентаря — тоже. Им предложили отправиться в районы тропических лесов, за многие сотни километров от жилья, и делать там, что им угодно. Парагвайское правительство не собиралось оказывать им какую-либо помощь в чем-либо.

Изнуренные тысячекилометровым переходом по гиблым местам среди лесов и непроходимых зарослей, эти люди ежедневно теряли отставшими и окончательно выбившимися из сил многие десятки своих сотоварищей.

Тропические болезни косили их, как чума былых времен.

Остатки их частью вернулись в столицу Парагвая Асунсьон и перешли на положение безработных, частью погибли на обратном пути, частью добрались до места назначения и там в свою очередь погибли от малярии, кишечных инфекций, голода и истощения.

Так закончилась пресловутая парагвайская эпопея.

Приблизительно в те же годы аналогичная история разыгралась в Республике Перу, куда тем же пароходным компаниям удалось сманить значительную группу бедствовавших в различных странах Европы кубанских казаков. Почти все они погибли в тех же условиях, что и «парагвайцы».

После этого дальнейших попыток «сесть на землю» уже не было.

В настоящих воспоминаниях я неоднократно подчеркивал, что бесправие русских эмигрантов во Франции было для них тяготой не меньшей, чем материальная необеспеченность. Они ежедневно читали на фронтонах правительственных учреждений девиз Французской Республики: «Свобода, равенство, братство» и, читая эти золотые слова, мучительно переживали сознание того, что для них на территории капиталистической Франции не существует ни одного из этих благ.