Из Питера в Питер

С десяток незнакомых Николаю Ивановичу беспризорников толклись в грязном проходе между рыночной фотографией и лавкой, где торговали иконками, крестиками и прочей церковной «снастью». Среди беспризорников, на ящике, вроде тех, с какими ходят чистильщики обуви, сидел отлично известный Николаю Ивановичу Ростик Гмыря и принимал от мальчишек деньги. Он был так занят и увлечен пересчетом, что Николаю Ивановичу удалось подойти ближе… Сунув деньги за пазуху, Гмыря присел около ящика и, подзывая одного беспризорника за другим, отсчитывал каждому по пять пачек тех же американских сигарет.

В этот момент Николая Ивановича заметили.

- Шухер! - взвизгнул кто-то из беспризорников.

Гмыря, подхватив ящик, явно хотел смыться, но Николай Иванович его окликнул:

- Гмыря, бессмысленно.

Разговор с ним, впрочем, ничего не дал. Ростик все начисто отрицал. Никаких сигарет он не видел. В доказательство он потряс пустым ящиком. Беспризорники хотели отнять у него этот ящик. Спасибо Николаю Ивановичу, что подошел, выручил. Ящик Гмыря купил за свои кровные, чтобы научиться хоть чистить людям ботинки и зарабатывать на пропитание, не вечно же сидеть у американцев на шее. Врал Ростик вдохновенно, без запинок, давал возможность его пожалеть и почувствовать, какой он патриот… Николай Иванович попробовал внушить Гмыре моральные прописи на тему «не укради», но сразу понял, что от морали Гмыря начинает только дремать… Тогда Николай Иванович сменил пластинку.

- Сигареты американские, - сказал он, сжимая кулаки от беспомощной ярости. - Краденные у американцев. Ты подумал, что будет? Вас всех выгонят! Пойдешь проситься к тем же беспризорникам, а они тебе по шее!

- Я воровал? - заныл Ростик. - Докажите. Как что, так Гмыря виноват…

- Не притворяйся, негодяй! - не выдержал Николай Иванович, хватая Ростика за плечо. - Топишь нас в грязи перед американцами.

- Вы чего деретесь? - захныкал Ростик. - Ну, бейте, если ваша сила, Гмырю все бьют, Гмыря все выдержит…

- В колонию не смей возвращаться! - пригрозил Николай Иванович, мучаясь сознанием своего бессилия. - Выгоню…

Ему показалось, что Гмыря заплакал, и Николай Иванович пожалел, что был слишком горяч. Но когда учитель ушел, Ростик плюнул ему вслед с крайним пренебрежением: «Выгнал один такой…» - и свистнул своим рабам. Беспризорники один за другим сползлись, волоча Ростику новую выручку.

Трое отчитались благополучно, на четвертого Ростик поднял злые глаза:

- Шестьдесят копеек затырил?

- У меня Кривой отнял…

Кривой был грозой рынка, бандит. Но Ростик почему-то и его не испугался.

- Стань в сторону, - сказал он провинившемуся.

Через несколько минут кара настигла еще одного беспризорника. У него недоставало всего пятиалтынного, и мальчишка божился, что быть такого не может, выворачивал шапку, лохмотья, но пятнадцати копеек найти не мог.

- Стань в сторону, - велел и ему Ростик.

- Прости на первый раз, я отработаю, - молил мальчик, но Ростик молча повел глазами, и бедняга ему повиновался, тем более что подталкивали другие, счастливые.

Когда прием денег был закончен, Ростик поднялся, не спеша подошел к своим должникам, ухватил обоих за волосы и с силой ударил лицом о лицо. У обоих потекла кровь.

- Бей, - приказал он.

Ошалев от боли, мальчишки принялись лупить друг друга, все более стервенея. Остальные плясали вокруг, подзадоривая:

- Дай ему, Дрын!

- Чинарик, врежь ему по сопатке!

Они катались по мокрой грязи, норовя ухватить камень, срывая ногти, а Ростик стоял над ними, как бог, и наслаждался.

Потом он устроил общую свалку, бросая беспризорникам пятаки и гривенники. Они пытались их ловить, сталкивались, падали и, перемазавшись соплями, грязью, кровью, становились совсем страшилищами, не похожими на людей. Но Ростику это нравилось, и, прекращая развлечение - жалко было пятаки и гривенники, он хмурился…

Потихоньку от американцев, со стыдом, отвращением, растерянностью, Николай Иванович пытался узнать у Ростика и тех двоих, с привокзального рынка, откуда они берут сигареты.

Мальчишки в один голос утверждали, что сигареты им дал солдат.

- Какой солдат?

- Тощий такой, высокий, в шинели, - наперебой объясняли Ростик и его дружки, не глядя на Николая Ивановича, но нагло описывая его приметы. - С бородкой, усами, бледный, глаза красные, в картузе…

Он переговорил с ключницей, у которой в складе хранились несколько десятков пачек сигарет для курящих учителей, но все пачки были целы.

Между тем эта грязная спекуляция привлекала ребят. Одних - возможностью заиметь наконец свои деньги. Других - тайной, опасностью. А для некоторых, как узнала Катя, не было никакой спекуляции, а было испытание воли. Кто проводил это испытание? Кто упорно превращал ребят в мелких жуликов, в копеечных бизнесменов?

Судя по многим признакам, даже Миша Дудин попал в эту историю. Он куда-то исчезал и не говорил Аркашке. Иногда он появлялся грязный, заплаканный, но яростно отрицал, что плакал. Иногда вызывающе позвякивал в кармане серебром, но ни Аркашка, ни Ларька, даже Катя не замечали…