Из Питера в Питер

— Нам не хватало только этого несчастья! — заявил шеф, воздевая руки и едва кивнув Крукам. — После нелепой гибели несчастного мальчика обстановка еще осложнилась! Как всегда в таких случаях, эмоции возобладают над разумом... Никто не захочет считаться с тем, что стрелял негр! Дикарь!

— Ну нет... — не то прошептала, не то прошипела миссис Крук, приближаясь к начальству. — Негр не дикарь... Он дружил с Аркашей... Да, с этим мальчиком, которого мы хотели усыновить... Негр дружил с ним! А дикари, настоящие, с белой кожей, но с черными, прогнившими сердцами, долбили, что при слове «большевик» надо немедленно стрелять! Большевик — это мишень! Большевик — значит «пли»!

Даже у мистера Крука вид был угрожающий, и это совсем сбило с толку их шефа. Он мрачно пробормотал:

— Миссис Крук, прежде всего будьте любезны прочесть вот это. — Он швырнул через стол бланк радиограммы. — Вслух, пожалуйста... Полагаю, что вам это будет еще интереснее, чем вашему супругу!

Энн Крук машинально взяла бланк, но тут же глаза ее вспыхнули. Она едва удержалась от невольного восклицания. Привыкнув все делать методично, особенно когда дело касалось такого удивительного документа, какой оказался у нее в руках, она достала сумочку, открыла ее, покопалась, вытащила очки, размеренными движениями протерла их белоснежным платком, нацепила на нос, поправила раз и другой, и только после этого торжественно приступила к чтению, не заметив, кажется, что шеф корчится от возмущения...

— «Радиограмма Центрального Комитета Российского общества Красного Креста Центральному Комитету Красного Креста США и Международному Комитету Красного Креста...»

Миссис Крук невольно сделала паузу.

— Они обратились и в Международный Красный Крест! — возмущенно поднял руку шеф, но, не обращая на него внимания, Энн Крук читала дальше все быстрее:

— «По сведениям, полученным Центральным Комитетом Российского Красного Креста, петроградские дети, насильственно вывезенные из России Северо-Американским Красным Крестом, подвергаются плохому обращению со стороны его агентов и должны быть отправлены во Францию. В настоящее время эти дети находятся на борту парохода «Нотр Мэри», пункт следования которого нам неизвестен.

Центральный Комитет уже неоднократно протестовал против возмутительного насилия представителей Северо-Американского Красного Креста, жертвами которого явились дети русского пролетариата. Он считает своим долгом вновь поднять голос против действий, несовместимых не только с правилами работы обществ Красного Креста, но и с самыми элементарными принципами гуманности.

Центральный Комитет от имени самого общества Красного Креста и родителей увезенных детей с негодованием отвергает претензии какой бы то ни было иностранной организации на право распоряжаться судьбой и жизнью русских детей, он требует признания их естественного права жить со своими семьями в своей стране и считает своим долгом настаивать на немедленном возвращении детей в Петроград...»

Шеф посмотрел на Круков, и у них создалось впечатление, что он про себя выругался. Впрочем, они не обратили на это внимания: у обоих были хоть и напряженные, но счастливые лица, и это особенно раздражало шефа. Он схватил радиограмму и еще раз прочел:

— «...дети, насильственно вывезенные из России Северо-Американским Красным Крестом, подвергаются плохому обращению со стороны его агентов...» Вас, кажется, радует эта наглая ложь? Так они пишут, еще не зная о смерти мальчика...

Миссис Крук сняла очки, строго взглянула на начальство и твердо сказала:

— Полагаю, что в радиограмме речь идет о нашем сотруднике Майкле Смите...

Шеф вытаращил глаза, но взгляд Энн Крук был настолько ясен и требователен, что он невольно отвернулся:

— При чем здесь Смит? — Он теребил в руках радиограмму. — Сплошные выдумки! Будто дети на борту какого-то парохода «Нотр Мэри».

— Этот пароход действительно зашел недавно в порт...

— Ну и что? Какое вам до этого дело?

— Детей действительно задерживают, не разрешают отправить на родину...

— Задерживают! Кто задерживает? Я? Это все ваши затеи, миссис Крук, я знаю, это вы притащили сюда детей...

Он еще долго шумел, фыркал, возмущался поведением Круков, чего-то от них ждал, но так и не дождался. В настольном аппарате послышался голос секретарши:

— К вам мистер Мартенс...

Шеф так и подскочил, будто его подстрелили:

— Этого только не хватало!

Круки вздрогнули и потупились...

Вошел элегантный, высоколобый блондин лет сорока, похожий на почитаемого и любимого студентами профессора. Он официально-холодно назвал себя:

— Мартенс, представитель Народного Комиссариата иностранных дел Российской Советской Федеративной Социалистической Республики при Северо-Американских Соединенных Штатах. Я желал получить ответ на переданную вам радиограмму Российского Красного Креста. Теперь, когда дошло до убийства мальчика, в атмосфере всячески подогреваемой ненависти к Советской России...

Шеф замахал руками:

— Мистер Мартенс, я не хочу иметь с вами никакого дела!