Из-под пяты веков

лето... Надо оповестить всех, кого встретят поехавшие: в моём чуме будет суд над ненцем,

который переступил закон тундры.

– Так, так, – поддакнули ненцы, – суд над переступившим закон тундры!

– Кто поедет? – спросил Апицын.

Вызвались три сына Апицына. Четвертым поехал Варницын. Четвёртый сын Апицына и

двое работников были посланы за Проигрышем и его сыном.

После этого старик торжественно полез из чума Ледкова и, как бы между прочим, но как

о деле решенном, сказал:

– Приходи, Василий Модестович, за дробовиком: дам тебе дробовик. А зиму потом у

меня проживёшь, вместе с нами поохотишься.

ПОП НА ЛОВИТВЕ

1

Начало января 1929 года. Температура ниже сорока градусов по Цельсию. Резкий ветер

обжигает лицо.

Село Тельвисочное переполнено людьми. Группами, парами и в одиночку утиной

походкой растекаются по селу люди во всех направлениях. Одни проглатываются домами,

другие выплевываются ими. И улица не бывает пуста ни минуты.

Изредка мелькает мужское пальто с меховым воротником, женская фигура в теплом

платке. И всюду малицы, малицы – одежда тундры.

В малицах здесь ходят все: ненцы, русские, ижемцы, мужчины, женщины, мальчики и

девочки. Пол и национальность можно различить по фигуре, по походке, по лицу.

Жены ненцев – низкорослые, впалогрудые – щеголяют в красочных паницах. Паницы

цветистостью, пёстротой напоминают одежду восточных стран.

Ярится ветер, крепчает мороз – не страшно: густ и тёпел мех оленя. Мех закрывает всего

человека – от головы и до кончиков пальцев на ногах.

От мороза могут лопаться термометры, может замерзать вылетающий вместе с дыханием

пар – малицу не скоро проморозишь. Защищено тело и от ветра: сюма (капюшон малицы)

плотно облегает лоб, подбородок и щеки; малица туго перетянута ремнём; ноги надежно

спрятаны в мягкие липты и пимы.

Неторопливо ходят ненцы из дома в дом, справляют дела, навещают знакомых.

В ненецком кооперативе «Кочевник», в отделении Госторга, школе, амбулатории, в

частных домах – везде теперь гости, низкорослые, с опалёнными холодным дыханием ветров

лицами.

Большинство занято деловыми посещениями. В «Кочевнике» и Госторге производятся

закупки и продажа мехов и оленьего мяса. В исполкоме записывают вновь родившихся детей,

регистрируют браки, выясняют вопросы «законности», приносят жалобы на отдельных лиц и

на тундровые Советы. В комитете общества взаимопомощи бедняки просят ссуды на

«перевёрт», потому что «пали олени и не было промысла». В больницу ходят подлечиться и

попросить порошков и мази для больных, оставшихся в чумах. В школе – детей навещают,

уроки слушают.

День проходит суматошно и бестолково.

– Не то ли что, а и про еду забудешь, так и суешься весь день туды-сюды, – говорят

многие из приехавших.

Учреждения работают в эти дни сверх всякой нормы, затягивая занятия часа на два-три, а

то и больше. И всё же наступает час, когда двери всех организаций оказываются закрытыми.

И ненцы, усталые от непривычной суматохи, спозаранку заваливаются где-нибудь спать.

2

Проигрыш тоже приехал в Тельвисочное по совету своей молодой жены Хариесты:

– Съездил бы ты в Тельвиску-то... Мой отец сказывал (он на минутку заезжал сегодня,

когда ты уехал капканы свои осматривать)... Сказывал, что сегодня со всех четырёх тундр

ненцы собираются на какой-то большой съезд... Не наболтал ли чего Степан про смерть

своей матери?.. А чтобы не заподозрили тебя в чём-нибудь, зайди сначала в «Кочевник», сдай

шкуры песцов да лисиц, которые успел опромыслить... После этого уж среди приезжих

потолкайся.

Совет жены Проигрыш выполнил в точности. Сдал пушнину, получил за неё несколько

сотен рублей и стал бродить по улице. Он останавливал каждого знакомого кочевника и

задавал одни и те же вопросы:

– Каково промышлял?.. А что за соборка такая нынче будет, на которую со всех тундр

ненцы съехались?..

– А ты зайди сам на нашу соборку – там всё и узнаешь.

– А не выгонят?.. Я ведь не на соборку пришел из тундры, а сдать пушнину – песцовые

да лисьи шкурки.

– Трезвый придешь – не выгонят.

– Нынче я не пью: жена порато1 хорошая попалась.

– Тогда загляни на соборку. Послушаешь, о чём будут люди говорить, а в чум приедешь –

жене своей расскажешь.

– То добро, – соглашается Иван Максимович и ищет других знакомых кочевников, чтобы

поговорить всё о том же.

На ночевку он приехал к едомцу Лагею. Тот встретил его вопросом:

– Правда, что жена твоя умерла и ты другую взял? Ижемку?

– Правда, правда... Хорошая теперь у меня жена... Такая хорошая, что лучше сярки,

которую я любил.

– То опять ладно.

– Вовсе хорошо, – соглашается Проигрыш. – На соборку хотелось бы завтра заглянуть.

Не выгонят?..

Лагей успокоил его:

– Я тоже не делегат, а на соборку пойду. Впервой ведь наш народ со всех тундр на

соборку съезжается. Вместе и пойдём, если хочешь.

– Поспим наперво, – уклоняется Проигрыш от прямого ответа.

– То ты прав: утро вечера мудренее. Поспим наперво.

Ещё вся Тельвиска спала сладким предутренним сном, а Проигрыш был уже на ногах. И

1 Порато – очень.