Из праха восставшие

– Я, – сказал он, обводя их взглядом, – я…– И продолжил после театральной паузы: – Я расскажу вам очень страшную историю. Про настоящее привидение.

– Да, да! – возликовали дети.

Он начал говорить, и, по мере того как лихорадочное колдовство его языка вызывало из небытия туманы, приманивало дожди и завлекало унылый осенний ветер, дети теснились все ближе – жаркий костер, у которого он блаженно грелся. Тем временем мисс Холлидей, стоявшая у открытой двери, увидела то, что грезилось ему за зачарованным, в его голосе пребывавшим морем, – известковые, нет – призрачные, нет – сулящие безопасность утесы Дувра, а за ними, в манящей близости, смутно нашептывающие башни и бормочущие казематы, испокон века населенные призраками, а еще – тихие, ждущие насельников чердаки. За этими размышлениями старая медсестра заметила, что ее рука сама собой крадется к заткнутому в нагрудный карман градуснику. Она пощупала свой пульс. Придержалась за косяк, когда в глазах поплыли темные пятна.

– А кто вы? – спросил один из мальчишек.

Восточный призрак завернулся поплотнее в паутинный саван, отточил до бритвенной остроты свое воображение и начал отвечать.

И лишь гудок, известивший о прибытии парома к желанному берегу, оборвал нескончаемую череду полночных историй, да и то не сразу. Нахлынувшие родители разбирали своих обо всем позабывших чад, а те ни за что не хотели покидать восточного господина с льдистыми глазами, чей мерный, завораживающий шепот вселял в них сладкую дрожь. Но в конце концов последние родители силком уволокли последнего ребенка, старик умолк, паром мягко ткнулся в причал и перестал дрожать, словно вплоть до этого момента он тоже самозабвенно слушал кошмарные истории, а теперь вдруг очнулся.

– Я сойду на землю сам, без всякой помощи, – сказал восточный странник своей покровительнице. – Вот посмотрите.

И он начал спускаться по сходням, и каждый шаг, приближавший его к Англии, был тверже предыдущего, а ступив наконец на пристань, он издал короткое радостное восклицание, и медсестра, наблюдавшая за ним сзади, перестала тревожно хмуриться и даже не испугалась, когда он бегом бросился к ожидавшему пассажиров поезду.

Глядя на своего подопечного, она разрывалась между восторгом и чем-то совсем иным, чем восторг, а он бежал, как вырвавшийся на свободу ребенок, и ее сердце бежало следом за ним, и вдруг она ощутила укол непонятной боли, и стало темно, словно в небе выключили свет, и она потеряла сознание.

В спешке призрачный пассажир даже не заметил, что медсестры нет ни рядом с ним, ни за его спиной.

Добежав до поезда, он ухватился за дверную ручку своего купе[20], счастливо вздохнул: «Ну вот!» – и вдруг почувствовал, что чего-то не хватает. И обернулся.

И не увидел мисс Холлидей.

Впрочем, старая сестра милосердия появилась буквально мгновение спустя, необычно бледная, но зато – с невероятно радостной улыбкой на лице. Она пошатнулась и чуть не упала, так что на этот раз он поддержал ее.

– Дорогая леди, – сказал восточный странник, – вы были крайне добры.

– Но я же никуда не ухожу. – Мисс Холлидей будто ждала, когда же наконец он увидит ее по-настоящему.

– Вы?..

– Я еду с вами.

– Но как же ваши планы?

– Изменились. Теперь мне больше некуда ехать.

Она повернула голову и взглянула назад, через плечо.

Там, у причала, быстро собиравшаяся толпа обступила что-то, лежавшее на земле. Сквозь неровный гул голосов прорывались истерические выкрики, несколько раз прозвучало слово «врача».

Призрачный пассажир взглянул на Минерву Холлидей, взглянул на возбужденно переговаривавшихся людей и крошечный предмет, лежавший у их ног, – треснувший медицинский термометр. И снова взглянул на Минерву Холлидей, огорченно крутившую в пальцах треснувший термометр.

– О моя дорогая, добрейшая леди, – сказал он наконец. – Идемте.

– Интересная публика? – улыбнулась сестра милосердия.

– Интересная! – кивнул восточный призрак.

И он помог ей войти в поезд, который вскоре загудел, дернулся и покатил по рельсам, с каждой секундой приближаясь к Лондону и Эдинбургу, к болотам и замкам, темным ночам и долгим годам.

– Я вот все думаю, кто она была такая? – спросил призрачный пассажир, глядя назад, на все прибывавшую толпу.

– О господи, – вздохнула старая медсестра. – Я и сама этого толком не понимаю.

И поезд скрылся за поворотом, оставив за собой лишь гудение рельсов, но через двадцать секунд исчезло и оно.

Глава 13 Нострум Парацельсиус Крюк

– Не говорите мне, кто я такой. Я не желаю этого знать.

Эти слова взломали тишину большого амбара, стоявшего за невообразимо огромным домом.

Их произнес Нострум Парацельсиус Крюк, прибывший четвертым и грозивший теперь остаться навсегда, что повергало в тоску и смятение всех, кто собрался здесь поздним вечером через несколько дней после Семейной Встречи.