Из пыли времен (СИ)

Остальные четверо разом повернулись. Судя по раскрасневшимся лицам, ждали они с самой встречи в Деварене, непременно скрашивая безделье элем.

Юноши подступали, словно волки на прогулке: неспешно, клинки до сих пор покоились в ножнах.

— Дайте угадаю, — осклабился вожак, выходя вперед. — Предложите нам убраться подобру-поздорову, так? — он гортанно гоготнул, покосившись на соратников.

Ни дать, ни взять — хозяин положения! А, как иначе?! Всего два юнца, против них пятерых — бравых рубак! А то, что один — Бессмертный, так то байки, выдуманные страхом тщедушных!

— Нет, — не дрогнуло лицо принца. — Вы уйдете отсюда только в Бездну.

Протяжно зашуршала сталь меча Атена.

Вожак разразился диким конским смехом.

— Два щенка против пятерых воинов! — выдавил он сквозь хохот. — Да еще и прямиком в Бездну! Не много ли на себя берешь?

— Вы — не воины, — тихо ответил принц, и в голосе послышалось разочарование.

Вожак поднял меч — клинок поймал пламя костра, — оскаленные зубы влажно блеснули.

— Не уходи далеко, — прошипел он женщине, повернув голову. — Мы быстро.

И тут же рванул к Марену, как он сам считал, молниеносно. Меч взлетел широким замахом, лицо исказилось, из груди вырвался вопль… А в следующий миг запнулся, и растянулся прямо у ног принца. Марен лишь чуть отступил в сторону, чтобы выскользнувшая из руки мужчины сталь не задела сапоги.

Правая ладонь Перворожденного потянула клинок из ножен, держа лезвием вниз; Атен знал, насколько стремителен принц может быть — за Терасатом движения меча прослеживались только по рассекаемым струям дождя… Но сейчас он тянул меч нарочито медленно — воин уже начал подниматься, оперся на руки… И чистая клостенхемская сталь коротким толчком ударила в изголовье — «бордовый» уткнулся в траву, которая стала быстро окрашиваться багрянцем.

Презренная смерть для воина, но…

— Вы — не воины, — вздохнул Марен, покачав головой.

И остальные «бордовые», оправившись от нелепой смерти вожака, взревели. В пламени пылающего костра лица превратились в животные маски, глаза налились кровью. Ближайший слева, кинулся на принца, брызжа слюной. Он походил на бешенного пса… Да, он и есть бешенный пес! Таким не место в Имале! Таких даже Проклятый Бог устыдится принять в свое войско!

Маскат взметнулся, все так же: клинком вниз, вырывая багряные струи из безжизненного тела. Принц шагнул навстречу, поворачиваясь и встречая замах с правого плеча — клинки сшиблись, меч «бордового» отскочил в сторону. Марен, продолжая движение, развернулся волчком, и острие впилось в мягкую шею, пронзив над левой ключицей и чуть встопорщив плащ на спине; язык принца неуловимо скользнул по губам, собирая кровь. Ослабевшая рука мужчины выпустила рукоять, и меч вонзился в землю; он только качнулся назад, когда глаза погасли.

Рядом раздался лязг — Атен встретил выпад, как и учил Дигар: мягко уводя удар в сторону. Стальная песня разнеслась окрест, заставляя невольно заслушаться…

Но два хриплых рычания не позволили Марену насладиться игрой металла.

Правого отделяло три шага — меч острием целил в грудь Перворожденному. Принц дернул эфес, освобождая клинок от объятий оседающей теплой плоти, следом потянулась алая ниточка; мертвое тело с хрипом повалилось на бок.

Одним коротким шагом юноша сократил расстояние. Рука наручем ударила по клинку нападавшего, отводя его в бок и вниз и пропуская в опасной близости от ребер… И «бордовый» оказался на расстоянии вытянутой руки, и влекомый силой своего выпада, сам налетел горлом на приподнятое острие; сталь проткнула тонкую кожу, окрасилась «багрянцем», и тут же вырвалась наружу. Оружие выскользнуло из немеющих пальцев, и мужчина рухнул мимо Марена, не имея сил сделать очередной шаг.

Безжизненное тело еще не коснулось земли, когда принц метнулся к последнему. Тот, что было сил «бросил» меч вперед, но эль затуманил разум, замедлил движения, нарушил координацию. Пальцы Перворожденного железной хваткой стиснули запястье, и маскат, тонко «свистнув» узорной сталью, мелькнул дугой, орошая кровью воздух на три шага в стороны — капли попали на женщину, испуганно прижимающую сына, она вскрикнула, отвернулась, — и острая грань лезвия замерла, заставив «бордового» вздернуть подбородок.

Запястье мужчины хрустнуло, ладонь потеряла жесткость, разжалась, и земля с глухим стуком приняла короткий меч. Рот его еще скалился, но глаза уже наполнялись страхом: сталь дышала в шею.

И когда глаза воина заполнил всепоглощающий ужас, когда затуманенный элем взгляд чуть прояснился, в нем появилась мольба о пощаде…

Марен вел клинок не спеша, вдавливая в мягкую податливую гортань. «Багрянец» струился сперва слабо, нехотя — дол заполнился, побежало на рукоять, — и наконец, брызнул фонтаном. Мужчина поперхнулся, в горле забулькало, и Марен отступил.

«Бордовый», хрипя, медленно осел на колени, и завалился на спину. Сердце еще выталкивало кровь, окрашивая траву, когда он умолк…

Атен усердно вытирал меч о плащ убитого, рука которого виднелась в траве, в шаге от тела — пальцы вцепились в эфес мертвой хваткой.