Из пыли времен (СИ)

Глава 21 7 Эон, 483 Виток, 19 День Весны

Марен мчался, едва касаясь снега. Корни, казалось, послушно отползали с дороги, подлесок расступался — настолько умело он петлял среди плотной стены деревьев. Он, словно всю жизнь провел в лесу, чувствовал его, как самого себя. Ветви над головой услужливо порошили «белым пухом», стремясь скрыть следы. Заботливо, будто пряча собственное дитя.

От кого он бежал? Или за кем гнался? Марен не мог сказать. Но аромат крови преследовал по пятам, летел в холодном зимнем воздухе, окутывая тело легкой слабостью. Каждый шаг — такой легкий и такой стремительный — отбирал силы и отдавался болью. И отпечатывался на «белом покрывале» алым следом.

Шерсть рубахи влагой липла к ребрам, словно шкура.

И лесные хищники, что обычно стягивались на сладкий аромат крови, стремились уйти с дороги. Молча. Спешно. Стараясь не выдать своего присутствия, опасаясь привлечь внимание.

Марен чуял их всех. Каждого. Силуэты бились в сумраке сознания пульсациями алого дыма.

Но принц не обращал внимания. Все они вместе взятые не стоили и тысячной доли мыслей устремленных вперед, где он чуял нечто… неясное. Нечто знакомое, но ускользающее от памяти…

Лес расступился, открыв, искрящееся в призрачном свете Ночного Солнца, голое пространство, посреди которого гранитной скалой высилась крепость. Темные стены скалились бойницами, поднятые герсы огрызались металлическими клыками, а острые пики башен подпирали густые серые облака, словно небо всей грудью бросилось на выставленные копья.

И так же, как лесные хищники, крепость мерцала пульсациями сердец, гонящих по жилам алую кровь. Словно… словно живая!

Никогда прежде Марен не чувствовал такого могущества, такой неприкрытой силы!..

— …не беги. Отходи медленно.

Марен замер, привлеченный тихим голосом. Повернул голову… И сознание раздвоилось!

Хищник, что мгновение назад «пульсировал» подобно остальным, оказался мужчиной. В короткой бороде играло серебро, мерцая в свете Элеса, но небесные топазы глаз цепко взирали на принца, прячась за стальным оголовком оперенного древка.

Марен почувствовал, как инстинктивно обнажились клыки, как поднялись волосы на затылке — угроза, исходящая от мужчины, ощущалась всем напружиненным телом. Но эта угроза касалась только второй части сознания, той, что видела перед собой врага! Своим сознанием Марен угрозы не ощущал — скорее, любопытство.

Но и любопытство вызвал не мужчина! Все внимание приковали васильковые глаза маленькой девочки, что стояла между ним и мужчиной и смотрела без малейшего признака страха.

— …медленно отступай, — повторяет мужчина.

Ноги осторожно ступают по скрипучему снегу, он отходит в сторону; в морозном воздухе протяжно стонет тетива… Немеют напряженные мышцы, готовые бросить Марена вперед. В раздвоенном сознании отчетливо улавливается отчаяние безысходности… Но девочка непринужденно смещается, загораживая от взгляда холодной стали.

У мужчины вырывается сдавленный возглас — кажется, он назвал какое-то имя… Но васильковые глаза настолько заворожили «второе» сознание, что звук прорезался, словно из-под воды.

Шаги девочки легко и бесшумно ложатся на «белый пух», что совершенно не «реагирует» на ее вес. Детская ладошка тянется, и горло Марена выталкивает тихий утробный рык…

И девочка отвечает!

Нет, с ее губ не слетело ни звука, но слова пронзили сами мысли:

«Тише. Никто не причинит тебе вреда».

«Второе» сознание млеет от касания детских пальцев — таких нежных, но твердых. И эта истома увлекает и Марена — сознания на мгновения становятся едины…

Снег скрипит под тяжелыми шагами мужчины, вновь разрывая связь. Но Марен не отрывается от васильковых глаз; детские пальцы ласкают за ухом. А девочка вновь отступает, загораживая собой, и голова Марена поворачивается, ластясь к детской ладошке.

«Я помогу», — вновь врывается в мысли девичий голос.

Она закатывает рукав, и тонкие клыки прокусывают запястье, на нежной коже проступает кровь; сладкий аромат ударяет в ноздри, заполняя оба сознания алой дымкой.

«Потерпи», — звучит в голове.

И боль вспыхивает с новой силой! По жилам, словно мчится раскаленный металл! Мышцы деревенеют, легкие съеживаются, не в силах набрать воздуха… Тук-тук… тук… Сердце замирает, пропуская удары… Ощущение, что его вырывают из груди голыми руками! И легкие, при всем, желании не могут вдохнуть — каждая попытка пронзает сердце «иглой».

И время срывается в стремительный бег!

Окружающие ароматы ошеломляют, наполняя сознание образами — древними, как сам Мир… Черная тень проносится по земле, заслоняя солнце, и прибивая к земле… Уши закладывает… Хвоя звенит на ветру, словно приложил ухо к наковальне. Крылья далеких птиц хлопают по воздуху, словно топот тысячи коней… Будто весь окружающий мир сжался и оказался втиснутым в один единственный разум!..

— Ступай, — вырывает из сна девичий голос.

И наваливается гудящая тишина, сквозь которую прорезается мерное потрескивание поленьев.

* * *