Из рода Свирх. Дикарка (СИ)

Между тем, пожар захватывал всё больше места, поднимался по стволам, перекидывался с ветки на ветку, расцветая алыми, смертоносными цветами. Дым выедал глаза, повязка на лице уже не спасала. Я проиграла пламени. Нужно спешить в селение, позвать на помощь... и принять наказание за содеянное.

Как могла быстро, я заковыляла к нашей деревне. Поднялся ветер. Огонь мчался по верхушкам деревьев; несколько раз передо мной вставала стена пламени. Приходилось, сворачивать, хоть это и удлиняло путь к селению. Лес наполнился гулом пламени и треском падающих деревьев. Знакомая с ним с раннего детства, я вдруг перестала понимать, где нахожусь. Всё изменилось, заволокло дымом, грудь разрывал надсадный кашель, из глаз текли слёзы.

Мимо пробежало стадо испуганных оленей. Один из них — красивый самец с ветвистыми рогами и выкаченными от испуга глазами, так что были видны белки, едва не сшиб меня с ног. Я в последний момент отскочила с его пути, и зверь пробежал мимо, заложив рога на спину.

Внезапно сквозь вой огня послышался женский крик. Я на мгновение замерла, прислушалась — не показалось ли?

— Помогите-е-е-е! — донеслось уже отчётливее. Голос звучал слева.

— Раала? — закричала я.

Горло перехватило, и я закашлялась.

— Маара! — голос девушки сорвался.

Я побежала на крик, но была вынуждена остановиться. Там, откуда раздавались крики, пламя было особенно сильным, исходящий от него жар нестерпим.

— Раала? — позвала я.

— Маара?! Спаси меня! Я придавлена... Дерево горит... Всё ближе! — подруга закашлялась.

Я в замешательстве осмотрелась, ища чем остановить огонь. Но вокруг был только горящий лес. Умом я понимала, что ничем не смогу помочь Раале. Только спастись сама — и то, пока не поздно.

Раздался громкий треск и нечеловеческий, полный боли крик.

Когда он стих, я поняла, что больше некого спасать. Огонь надвинулся на меня, обдал жаром. Я отступила, запнулась за корни, упала навзничь. На мгновение передо мной мелькнула картина неба с горящими кронами деревьев. Охваченные пламенем ветви падали вниз, отчего казалось, что на землю льётся огненный ливень. Это было так жутко и завораживающе, что я замерла, не в силах пошевелиться. Но затем словно какая-то неведомая сила подхватила меня с земли и толкнула в спину: «Иди!»

Задыхаясь от дыма, я поднялась и заковыляла к селению. Больную руку придерживала здоровой, баюкая, словно ребёнка. Глаза слезились от дыма так сильно, что я перестала видеть куда иду, а в висках стучало:

«Я сожгла Лес! Я убила Раалу!»

Как же выйти к селению? Где оно? Мне стало казаться, что я иду совсем в другую сторону. Всё чаще попадались выжженные участки — чёрные и уродливые, с обгорелыми трупами животных, которым не удалось убежать. К запаху гари добавилась вонь горелой плоти. Каждый шаг давался через силу, я загребала носками пепел и знала, что если упаду, то уже не поднимусь.

Как жаль, что всё закончилось так...

Папа, мне так хотелось, чтобы ты мной гордился...

Наконец последний шаг был сделан.

«Всё, больше не могу!» — подумала я и упала лицом вниз. Порванная котом рука отозвалась острой болью, и я будто издалека услышала свой крик. Чужой, жалобный. В рот набились земля и пепел.

Впереди появились силуэты людей. В развевающихся одеждах, серое на пламенном.

— Духи Леса, — прошептала я.

Нужно встать и встретить их, как подобает дочери рода Свирх — с покорностью и почтением. Вот только я опозорила род и память отца.

Кто утешит мать Раалы?

— Простите меня, — прошептала я, и слёзы потекли по щекам, смешиваясь с золой. — Я недостойна имени дочери рода Свирх. Пошлите на меня птицу Зиккур. Пусть выклюет мои глаза, ибо я не смею глядеть ими в глаза людей!

Духи приблизились. Они были гораздо выше человеческого роста, вместо лиц туман. Подхватив на руки, духи понесли меня сквозь огонь. Теперь он не причинял боли, а стекал по телу оранжевой водой и гас на земле.

А затем погас весь мир, и я провалилась в беспамятство.

...

Первое, что я увидела, когда пришла в себя — подрагивающий огонёк стоящей на земляном полу масляной лампы. Рядом спиной ко мне сидела девушка. Длинные светлые волосы струились по её плечам и полукругом лежали на полу, отчего казалось, что девушка накрыта белым плащом. Волосы, плечи, наклон головы... Если бы я сама не видела, как погибла Раала, то решила бы, что это она — настолько сильным было сходство. Но кто же это тогда? И где я?

Оглядевшись, я с изумлением узнала свой дом. При свете лампы были видны потемневшие от копоти деревянные стены, догорающий очаг в полу; тускло блестело развешанное по стенам оружие отца — топоры, копья, его меч.

Я привстала на локтях, с удивлением отметила, что рука не болит. Взглянула на неё, ожидая увидеть повязку, и вскрикнула от изумления: рука оказалась совершенно здоровой. Ни ожогов, ни следов от укусов кота — ничего!