Из Ро́ссии с любовью

— Ты глупостев-то не болтай! — рядом с нами проявился Ланс. — Старикам в спячку тоже не хочется. Это дело такое… можно и не проснуться, а жить всем охота. Хоть нас и зовут нежитью, но солнышко всякая травинка любит.

Мои помощники замолчали, задумавшись каждый о своём. Думала и я. О том, что хорошо бы забрать этих славных ребят с собой. Только не знаю, где сама завтра буду.

— Доброе утро, мадемуазель Мария! — на крыльцо вышли мои воспитанники.

Гильом солидно шаркнул ножкой и поклонился, Инес сделала безупречный книксен, Авелин попросту подбежала, обхватила мою талию руками и подняла на меня радостную мордашку.

— Доброе утро, дети! — улыбнулась я и объявила: — Гильом, твоих подопечных забрали. Увы, мы остались без молока.

— А курочки? — вытянула шейку Авелин, пытаясь рассмотреть из-за моей юбки петуха и его гарем.

— А куры ждут, когда вы с Рулом будете их кормить.

И опять извечный вопрос: что готовить? Решила на обед, пожертвовав одной курицей, сварить домашнюю лапшу. Надо только Рула предупредить, чтобы тушку доставил тихо и незаметно. Не хочется Авелин расстраивать. Помню себя в этом возрасте: для меня вкусная жареная ножка никак не ассоциировалась с пеструшкой, вчера бегавшей по двору.

Не придумав ничего другого, смирилась с тем, что на завтрак будет омлет с сыром. Надеюсь, нам недолго осталось гостить здесь и скоро тема питания воспитанников перестанет быть моей ответственностью.

Подойдя к очагу, я тихонько позвала:

— Месье Жюль?

Домовой не ответил. Меня очень беспокоило состояние старика. Оправился ли он после такого потрясения? Что будет дальше делать, когда Пирр дом закроет? Есть у меня идея, но надо посоветоваться с нечистью.

Дети ели не капризничая, однако без особой охоты. Оно и понятно. Нет привычного разнообразия блюд, слуг, готовых угождать, изящной сервировки. Можно какое-то время наслаждаться новизной, но жить так всегда у моих воспитанников, как и у меня, желания не было. Но как изменить ситуацию, я пока не знала.

Перед едой вновь позвала домового, но, увы, он по-прежнему не откликнулся.

Помыв посуду и убрав со стола, я решила провести урок арифметики. Предварительно выяснив, что и Гильом и Инес знают таблицу умножения, задала им простой пример:

— Сколько получится, если к двум прибавить два и умножить на два?

Мальчик, хорошо разбирающийся в математических действиях, решил задачку почти не задумываясь и кивнул мне, давая понять, что ответ готов. Инес немного подумала, закусывая нижнюю губу и хмуря тонкие бровки, но скоро и она посмотрела на меня с улыбкой:

— Восемь!

— Виконт, вы согласны с ответом своей сестры? — обратилась я к Гильому.

— Нет, мадемуазель Мария, — отрицательно качнул головой мальчик.

— Можете объяснить Инес, в чём она ошиблась?

— Конечно!

Я не манкировала своими обязанностями, а давала возможность Гильому научиться толково объяснять то, что он знает сам.

— Поняла, поняла! — отмахнулась от брата девочка. — Шесть будет. Мадемуазель Мария, а можно ещё такой пример?

Хорошо, когда дети учатся с охотой, — порадовалась я и продолжила урок, одновременно наблюдая, как Авелин играет с котёнком.

Через некоторое время пришлось прерваться. В приоткрытую дверь заглядывал Рул и делал какие-то непонятные знаки.

— Хозяйка, я курицу принёс, — прошептал он осторожно. Соблюдая правила конспирации, заглянул мне за спину и протянул миску с ощипанной куриной тушкой.

— Вот и славно! — похвалила я помощника. — Будет лапша на обед.

— А можно мне голову забрать? — слегка потупившись, попросил Рул.

Согласиться я не успела. Рядом стоял хмурый Жюль.

— Нечего его баловать! Ишь какой попрошайка! Иди делами займись. Проследи, чтобы пух и перья по двору не летали, — замахал он руками на своего подчинённого.

— Строго вы с ними, — радуясь тому, что домовой вернулся, улыбнулась я.

— Зато ты слишком добрая, — проворчал Жюль, забрал у меня миску с курицей и пошёл к очагу. — Иди, учи деток, а суп я и сам приготовлю.

После обеда, уложив детей отдыхать, я решилась на разговор с нечистью. Присела на тёплых досках крыльца и прямо спросила:

— Со мной в замок переедете?

Первым, как самый молодой, вскинулся Рул. Он уже с аппетитом схрумкал куриную голову с шеей, кончики крыльев и когтистые лапы, которые я отвоевала у Жюля для него, и, видя мир в розовом цвете, готов был за мной хоть на край света. Подпрыгнул, реагируя на вопрос, но поняв, что старшие товарищи с ответом не торопятся, вернулся на своё место и виновато поглядел на меня.

Ланс осознал вопрос и замер, затаив дыхание. Потом шумно выдохнул, завозился суетливо, зачем-то осмотрел свои карманы, снял и вновь надел шляпу. Проделывая всё это, он не сводил глаз с домового.

— Как я понимаю, решающее слово за вами, уважаемый Жюль? — обратилась я к старику. — Что скажете?

Но Жюль с ответом не торопился. Он не реагировал на тихое поскуливание нетерпеливого Рула, на шуршание стеснительного Ланса, на мои вопросы. Жюль думал. Наконец, кашлянув в кулак, домовой сказал: