Из смерти в жизнь… Советские солдаты России

Мы теснили немцев под Люблином. Это Восточная Польша. Почти все в бой рвались, я — так точно! Но этот бой у меня прошёл как-то сумбурно. Наши стали делать огневой налёт! Такие «головастики» над нами летели! Тогда я не знал, что это мины от «андрюши» (БМ-31-12, модификация гвардейских реактивных миномётов типа «катюша». — Ред.). Обычно артподготовку заканчивают «катюши», а потом народ в атаку поднимается. Я и принял мины от «андрюши» за выстрелы «катюши» и, когда «головастики» перестали над головой летать, попёр вперёд! А тут начинают лупить уже «катюши»! Немцы попрятались, и я один проскочил через их позиции прямо в Люблин! В городе поляки встретили меня с цветами и говорят мне: «Прямо сейчас в тюрьме расстреливают заключённых!». Поехал к тюрьме, народ со своими цветами мешает… Наконец подъезжаю. Не успел… Лужи крови кругом, кровь даже застыть ещё не успела. Из пушки я расстрелял немецкую прислугу, тут уже и наши стали подходить.

Пошёл по улице. Только высунулся, вижу — «фердинанд» (немецкая тяжёлая самоходно-артиллерийская установка. — Ред.) стоит. И взрыв впереди меня! Мы назад… Но улицу всё равно надо переехать. Говорю: «Вася, давай мы его обманем». Высунулись, тут же сдали назад — «фердинанд» выстрелил! А пока немцы перезаряжали, мы — вперёд! И проскочили.

Дальше по улице я две пушки разбил и на наблюдательных вышках пулемёты снёс, потом сжёг склад с горючим. Назад возвращаться было нельзя — меня отрезали. В конце концов удалось прорваться в 3-й танковый корпус. Танкисты сделали представление, и меня наградили орденом Красной Звезды. В моём полку очень не хотели меня награждать из-за истории с вином в кассете для снарядов. Вроде я и вообще не пил и сто лет мне это вино не нужно было, но всё равно виноват — не доглядел.

И в этом бою, и потом стрелял я всегда только сам, всегда был у прицела. Наводчика сажал к рации: быть на связи и наблюдать за обстановкой, а сам садился на его место. И у меня было золотое правило: самый дорогой выстрел — это первый. Я всегда стремился выстрелить первым, пусть даже и неточно. Дело в том, что самоходка — это артиллерийское орудие. И обычно учат стрелять из самоходки как из орудия. Это по так называемой «вилке»: один пристрелочный выстрел, затем другой, а потом уже выстрел в цель. А я как учился на танкиста, так танкистом и остался. У нас совершенно другой подход к стрельбе. Танкист всегда стремится первым попасть. Если с первого выстрела не попал, то или перезаряжай, или удирай. За такую манеру стрельбы артиллеристы меня ненавидели — не по правилам воюю, но зато у меня получалась стрелять первым. И если бы кто-то из немцев хоть один раз успел бы выстрелить быстрее меня, то этого рассказа не было бы вообще…

От танкистов надо было прорываться обратно к своим. На рассвете я через немецкие позиции и прорвался. Может, и стреляли по мне, но не слышал — мотор ревел, но то, что не попали, это точно.

Наши были очень недовольны, когда на меня представление на орден пришло. Больше всего злился на меня наш замполит. Дело было вот в чём. Как-то вместе собрались мы, офицеры, замполит подошёл. Видит на руке у лейтенанта Пети Корнеева золотые часы. Говорит: «Ну-ка дай, посмотрю». Тот дал. А замполит — часы себе в карман и говорит: «Всё равно пропадут — сгорят, когда тебя подобьют». А я ему говорю: «Ну ты даёшь! Часы пожалел, а не лейтенанта!». Я был беспартийный, мне можно было так говорить. Тут до Пети дошло, что именно замполит сказал! Он погнался за этим майором и стал в него из пистолета стрелять! Петя не попал, майор убежал. А я Пете говорю: «А я бы в мародёра нашего попал, не промахнулся бы за такое пожелание!». И кто-то замполиту об этом доложил. Он потом мстил мне за эти слова где только мог. И мои боевые подвиги себе присваивал: то не запишет то, что я сделал, а то и вообще себе припишет…

В 1944 году полк был в прорыве: мы у немцев в тылу, они у нас. Подъехали перед рассветом к селу. Дальше пошли пешком разведать обстановку. Метров десять я не дошёл до дома — оттуда выбегают шесть немцев! Падаю на землю, а автомат ППШ не стреляет! Пыль внутрь набилась и боёк капсюль не пробивает. Оглядываюсь назад: комбат, капитан, который в ста метрах сзади шёл и должен был меня поддерживать, стремительно назад драпанул!