Из современной английской новеллы

Он, в сущности, даже намекнул его преподобию Грину, что не чувствует себя вполне подготовленным для великого события, но мистер Грин резко осадил его, сказав, чтобы он не валял дурака. И всякий раз, опускаясь вместе с его преподобием по окончании занятий на колени, Майкл молил господа прийти к нему на выручку. Но господь не пришел, и в ночь перед конфирмацией Майкл не сомкнул глаз. Дело же не только в том, думал он, что у нее вечно глаза на мокром месте и все чувствуют себя с ней неловко. Дело в том, что она так плохо одета, и вид у нее такой простецкий, и говор простецкий, совсем не такой, как у Джиллиан, или у миссис Тичборн, или у миссис Карсон, или хотя бы у Поперек Себя Дороти. Вот какие мысли лезли ему в голову, и он не мог от них отвязаться. И почему бы ей не сделать что-нибудь со своими волосами? И почему непременно нужно все время трещать языком?

— По-моему, у меня температура, — заявил он утром, но сестра поставила ему термометр, и оказалось, что температура нормальная.

Перед началом богослужения все конфирманты собрались перед часовней, чтобы встретить своих родителей и крестных, но Майкл пораньше забрался в часовню и благочестиво преклонил колени, закрыв лицо руками. Сквозь раздвинутые пальцы он видел, как его преподобие Грин зажигает свечи, готовит алтарь. Временами он с явным подозрением поглядывал на Майкла.

— Охрани, о господи, сие чадо твое, — сказал епископ Батский и Уэльский, и Майкл возвратился на свое место, не подымая головы и стараясь не глядеть на родителей и Джиллиан. Запели псалом 459-й. "Прими, господь, сердце мое сегодня", — пел Майкл.

Все так же не подымая глаз, он прошел вместе с Хвальбушкой Томпсоном по приходу между скамьями.

— Фантастика! — сказал Хвальбушка Томпсон, когда они вышли из часовни. — Форменная фантастика, черт подери! — повторил он, не сумев подыскать ничего лучше. Они стояли, ожидая, когда все выйдут из часовни.

Отец Майкла сказал, что его крестные родители приехать не смогут. Крестная мать прислала ему в подарок молитвенник.

— Ты держался молодцом, Майкл, — сказал отец. — Молодцом.

— Какой чудесный хор! — проворковала Джиллиан. На ней было белое платье с высоким полустоячим воротником и белая широкополая шляпа. Выйдя из часовни, она надела темные очки, чтобы защитить глаза от полуденного солнца.

— Твоя мама где-то здесь, — сказал отец. — Тебе бы надо побыть с ней, Майкл. — Он говорил негромко, рука его на мгновение легла на плечо Майкла. — О нас не беспокойся, — добавил он.

Майкл обернулся. Как он и предполагал, она стояла в стороне. Против воли он подумал: неужели она не может хоть раз не надевать всех этих шарфов!

— О мой дорогой! — сказала мать.

Взяв Майкла за руки, она притянула его к себе. Целуя его, она шептала, чтобы он не сердился за это — сегодня ведь такой особенный день. Ах, если бы ее отец был жив, сказала она.

— Чай накрыт в Большом зале, — прогудел Эй. Джей. Эл., и Поперек Себя Дороти в чем-то желтом и цветастом проплыла вперед, улыбаясь родителям и крестным.

— Прошу на чашку чая! — возвестила она.

— Ах, я с удовольствием попью чайку, — шепнула мать.

Стоявшие на солнцепеке гости пришли в движение — мужчины в подобающих случаю костюмах, его преподобие мистер Грин в сутане, епископ в малиновом облачении, женщины в нарядных летних платьях. Все направились по недлинной аллее, ведущей от часовни к дому. Прошли под высокой готической аркой, открывавшей доступ к парадной двери, миновали вестибюль, где крокетный набор был аккуратно прибран к месту и шезлонги приставлены к стенам, и вошли в помещение, которому Эй. Джей. Эл. некогда присвоил название Большого зала. Здесь на столах, сооруженных из положенных на козлы досок, были приготовлены бутерброды, пирожки с мясом и булочки с маслом. Мисс Тренчард и мисс Арленд разливали чай из мельхиоровых чайников.

— Я раздобуду тебе чего-нибудь поесть, — сказал Майкл и отошел от матери, хотя и понимал, что она не хочет, чтобы он оставлял ее одну.

— У меня такое чувство, словно я сам только вчера конфирмовался тут у вас, — услышал Майкл слова отца, обращенные к Эй. Джей. Эл.

Мисс Арленд налила чашку чая для матери и сказала Майклу, чтобы он предложил ей чего-нибудь перекусить. Майкл принес тарелку с пирожками. Мать улыбнулась ему.

— Не уходи больше, — шепнула она.

Но он все-таки ушел — он просто не в состоянии был стоять там и держать тарелку с пирожками. Он метнулся назад к столу и поставил тарелку, взяв один пирожок себе. Вернувшись, он нашел мать в обществе его преподобия Грина и епископа.

Епископ пожал Майклу руку и сказал, что получил большое удовольствие от конфирмации Майкла.

— Мой отец носил духовный сан, — сказала мать, и Майкл понял, что теперь она уже не остановится. Он видел, как она, нервно скатывая в пальцах хлебный катышек, силится удержать язык на привязи. У нее заблестели глаза, порозовели щеки. У епископа было доброе лицо, и она не могла совладать с собой, не могла не откликнуться на эту доброту.