Из стали и пламени

– Найрина стряпня лучше не стала. Недосолено.

Дармир фыркнул. Шарита и Гарвен синхронно покачали головами, будто удивляясь, как Арила вообще смогла понадеяться на такое чудо. Лорки остался невозмутим: пожал плечами и молча принялся за еду. Я последовала его примеру.

Ужин прошел спокойно. После очищения травами я больше не чувствовала ни прожигающих спину взглядов, ни настороженности собратьев. Даже шепотки и те стихли. В отличие от Мадека, охотники мне верили. Точнее, верили ритуалу и решению отцов. Раз меня признали чистой перед Орденом – значит, так и есть.

За едой мы разговаривали мало. Только Дармир с Гарвеном уточнили, знаем ли мы, кого пошлют строить снежную площадку.

По правде сказать, площадка, которую возводят каждый год к празднику, не совсем снежная. В большом сарае за рабочим корпусом лежат качели-весы и разобранная стенка-домик. Но рядом с ними всегда лепят большую горку, которую потом заливают водой. Ставят несколько шаров разного размера, выстраивая их на манер полосы препятствий: где-то надо протиснуться между круглыми боками, где-то перелезть, а где-то обойти по большой дуге.

И каждый раз такую площадку устраивают в ночь перед праздником. Причем по негласному правилу мы не говорим об этом, пока все не будет закончено – чтобы не портить сюрприз первогодкам. Поначалу, помню, я считала это правило решением отцов. Будто это они так заботятся о детях. Потом узнала, что обычай сложился сам собой: старшие охотники пытаются сохранить хотя бы толику чудес для младших, которых слишком рано лишили детства.

Я улыбнулась и попыталась вспомнить себя, впервые увидевшую игровую площадку. Однако вместо нее в памяти всплыла другая. Притаившаяся где-то в горах, с широким плоским уступом по одной стороне, с качелями, горками и гигантскими железными сферами.

– Кинара, ты где витаешь весь ужин? – Меня тронули за локоть.

Вздрогнув, я повернулась к Ариле:

– Нигде. Прости, задумалась.

Она прищурилась, причем так, словно понимала намного больше, чем должна. Намного больше, чем я сама. Потом хмыкнула:

– Как скажешь. Мелкие уже разнесли обрезки. Я нам дернула два светлых. Вот, гляди какие!

Арила отодвинула мою миску с недоеденной похлебкой и выложила два куска плохо выделанной кожи. Один светло-коричневый, второй почти белый.

– Который мне?

– Любой. Но на твоем месте я бы взяла этот. – Она пододвинула первый обрезок. – Он почти рыжий. Ну, если приглядеться. При правильном свете. И небольшой доле фантазии.

Я прыснула. Забрала его, порезала ножом указательный палец и принялась выводить свое имя. Арила с остальными охотниками сделали то же самое. Потом отодвинули измазанные кровью обрезки и повернулись к чаше с огнем.

Возле нее уже стоял Кадер. Дождавшись, когда все охотники посмотрят на него, он заговорил:

– Дети Ордена! Сегодня по традиции мы воззовем к светлым силам. Для новых послушников я поясню: друг за другом мы бросим в пламя обрезки кожи, напитанные нашей кровью. Тот, чей обрезок вспыхнет, считается отмеченным богами. Избранным. Только ему даруется право пройти испытание веры. Скажу сразу, на многое не рассчитывайте: боги нечасто проявляют благосклонность. Но если их выбор падет на вас – будьте достойны оказанной чести!

Повинуясь его жесту, к чаше приблизились младшие послушники. Робкие, неуверенные, оглядывающиеся друг на друга, они выстроились неровным полукругом. Дождались нового кивка и по одному принялись бросать обрезки в пламя.

Я видела напряжение на детских лицах, слышала полные облегчения вздохи, когда огонь, проглотив очередной кусок кожи, оставался спокойным. Губы против воли дрогнули в улыбке.

Мы с Арилой тоже были такими – напуганными, словно зайчата. Едва не тряслись перед чашей. До сих пор помню, как зажмурилась, кидая свой обрезок. Еще бы! После рассказов Айкира немудрено! Его приняли в Орден на три года раньше нас, и он видел, как проходит священный обряд. А точнее, что случается с теми, в чьих сердцах боги не нашли веры в наше великое дело.

– Не стоит бояться! – с улыбкой произнес Кадер, будто подслушав мои мысли. – Это шанс, о котором мечтают многие!

В подтверждение его слов охотники закивали. Я огляделась. Братья и сестры по дайгенору смотрели на пламя с надеждой. Большинство с видимым трудом сдерживались, чтобы не сорваться к чаше бегом. Некоторые косились по сторонам с ревностью, будто опасаясь, что вместо них боги выберут другого. Даже Арила и та покусывала губы в нетерпении.

– А представь, если вспыхнет мое имя? Тогда я стану первой праведной матерью! – мечтательно прошептала она. – О-о, сколько всего я смогу сделать! Первым делом отправлю на покой Найру. Нет, захочет – пусть остается в Ордене. Но готовит только для себя.

Я хмыкнула. Кто о чем, а Рил о еде.

Когда последний из младших послушников бросил обрезок в огонь, настал черед старших. Я тоже хотела к ним присоединиться, но подруга удержала.

– Вместе пойдем.

– Нельзя. Я ведь не прошла новое рождение.

– Пфф, будто кто-то об этом вспомнит! Прости, дорогая, но сейчас даже о твоем цвете волос все забыли. Каждый молит богов об удаче.