Из стали и пламени

Испытание веры – священное действо, пройти которое мечтает каждый охотник. Еще бы! Разве кто-то откажется от благословения на долгую жизнь?

Этот ритуал – чудо. В него трудно поверить, пока не увидишь своими глазами. Но раз увидев – уже не усомнишься. Ни в могуществе богов, ни в праведности Ордена.

В небесном зале разжигают огонь, такой яростный, что его жар чувствуется даже у дальних стен. А потом охотник, чье имя вспыхнуло в чаше, ступает в него. Клянусь, когда это случается, все в зале перестают дышать. Ждут.

Говорят, именно в тот миг боги видят душу избранного. И если огонь веры в ней сильнее того, что полыхает вокруг, то благословляют на долгую жизнь. Даруют еще полсотни, а то и сотню лет, чтобы охотник продолжал защищать невинных. Не передать словами, каково это – видеть, как кто-то выходит из пламени невредимым.

Когда это случается, охотник перестает быть охотником и становится праведным отцом. Тем, кто доказал свою веру и преданность идеалам Ордена.

Однако бывает так, что в сердце избранного боги не видят этих качеств. Тогда они перестают оберегать его тело, и небесный зал оглашает предсмертный крик.

Помню, когда только узнала про божественную кару, я все пыталась понять – почему же охотники мечтают ступить в праведный огонь? Зачем рисковать жизнью? Ответ мне подсказал Айкир: каждый уверен, что достоин благословления, никто не сомневается в силе своей веры. Да и боги карают редко.

Но что будет со мной?

Во мне нет преданности Ордену. Наоборот – одни лишь сомнения. Уверена, чаша вспыхнула из-за Айкира. Я допущена к ритуалу случайно.

Хотя… случайно ли? Вдруг Мирика задела меня нарочно? Ведь именно она доставляет приказы Мадека в сестринскую башню. Это Мирика возникла на пороге нашей с Арилой комнаты в ночь моего возвращения. И если она вновь исполняла волю Мадека, то меня… ждет божественная кара?

Если бы только выпал шанс, я бы сбежала. Наплевала на все – и улизнула бы. Пусть меня заклеймят изменницей, презревшей священный праздник. Пусть отправят отряд на поиски с приказом: «Убить!». Пусть! Я все равно бы рискнула! Ради сына. Ради того мужчины, чей образ преследует меня во снах.

Но шанса не было.

Сразу после решения Мадека нас с Айкиром отвели в кельи – каждого в свою – и заперли. Ночь перед ритуалом надлежало провести в молитвах, очистить душу. А утром пришли шесть сестер – самые опытные из охотниц, убившие не одного дракона, – и проводили меня в священные купальни, чтобы помочь очистить тело. Такова традиция. Как и то, что я не должна оставаться одна.

– Надо же, – изумилась сестра, – а ты красивая. Даже с рыжими волосами.

Я вынырнула из раздумий и посмотрела в зеркало.

Одежда для испытания веры отличается от той, что была на мне во время очищения травами. Вместо простой рубахи – неприличное… даже не платье. Не знаю, как это правильно назвать.

Две широкие темно-фиолетовые ленты спускаются с плеч к поясу, прикрывая грудь. Но кожа между ними видна, да и с боков тоже. И на спине. Талию обнимает тугой пояс, удерживающий свободную юбку с разрезами-клиньями. Щиколотки и запястья перемотаны лентами все того же темно-фиолетового цвета. Цвета туник праведных отцов.

Я сделала шаг, и в разрезах мелькнула белая, отмеченная шрамами кожа. Глянула на отражение левой руки. Криво ухмыльнулась, вспомнив, как почти с боем отвоевывала право оставить повязку. Пришлось напомнить о моей избранности богами. И сестры, которым пришлось прислуживать послушнице, с видимым недовольством уступили. Теперь же под широкой лентой повязки не видно.

Волосы свободно спадали на спину. В несколько тонких косичек сестры вплели фиолетовые бусины. Руки до локтя покрывала белая краска. На моей коже ее почти не видно, а жаль. Узор красивый.

– Ладно, хватит любоваться, – буркнула другая охотница. Самая старшая из нас. – Пора.

Мы вышли в коридор. Две сестры шли впереди, две сзади и по одной с боков. Я чувствовала себя одновременно принцессой в окружении воинов и преступницей, идущей на казнь.

Винтовая лестница увела нас на самый верх – в небесный зал под открытым небом. Сверху и сквозь большие окна в помещение проникали оранжевые лучи заката. Из-за них огонь, горящий в центре, казался ярче, больше. Будто полыхает весь зал.

Айкир уже был здесь. Но пришел, судя по всему, недавно: в окружении шести братьев он замер на середине пути между огнем и лестницей. Обернулся, явно заслышав звук наших шагов, и застыл. Привычное выражение уверенности исчезло с его лица, уступив место… растерянности? Айкир смотрел на меня и будто видел впервые. Скользил взглядом по откровенному наряду, раз за разом возвращался к лицу, словно уверяясь, что это действительно я.

Его наряд, к слову, тоже оказался непривычным. Свободные штаны с низкой посадкой на бедрах, широкие манжеты на щиколотках. Фиолетовые ленты стягивали не только запястья, но и предплечья. Видимо, из-за этого рисунок ему нанесли на грудь. И, надо признать, на смуглой коже белая краска смотрелась намного лучше.