Из страниц чужой реальности

Николай, больше не робея, положил на деревянный стол сначала небольшой букет из пурпурной сирени и белых роз, затем – стопку бумаг и немедленно подбежал к Юлии.

– Mon ange, mon bel ange*, – он крепко обнял девушку за плечи. – Ne pleure pas, mon amour…** – Юлия обхватила лопатки Николая своими маленькими ладонями и уткнулась в его широкую грудь.

– Где же ты так долго был? – она подняла на молодого человека большие голубые глаза, из которых по вспыхнувшим краской щекам текли слёзы. Николай же, напротив, старался оставаться твёрдым в лице. Из щели приоткрытого окна дунул прохладный ветерок, отчего молодые люди вздрогнули.

– Жули… – Николай приблизился к её вспухшим губам, но девушка смущённо отвернулась и отошла на шаг от молодого человека.

– У меня через два часа свадьба, – Юлия вяло опустилась в кресло, где недавно сидела её тётя, и облокотилась лбом о шкаф. – Тu dois partir maintenant***.

Николай присел на пол, застеленный персидским ковром, возле Юлии и аккуратно взял её ладони в свои. Она посмотрела на молодого человека: в её заплаканном взгляде смешались глубочайшая любовь с небывалой тоской.

– Je t'aime de tout mon Coeur****, – он шептал, целуя холодные кисти, которые девушка неохотно, но ради приличия пыталась убрать.

– Зачем ты это делаешь? – Юлия, поджав губы, измученно прикрыла глаза, из которых вновь потекла тонкая струйка слёз.

– Je ne peux pas vivre sanstoi*****, – мужчина, вставая, осторожно потянул руки девушки на себя, вынуждая её вернуться в вертикальное положение. – Давай убежим? Я обещаю, что ты никогда больше сюда не вернёшься, – он прижался лбом ко лбу Юлии и положил свою широкую ладонь на её пухловатую щеку.

– Куда? – она не открывала глаза, внимая каждому слову Николая.

– В Англию, в Пруссию… – голос становился тише. – Потом во Францию, когда там станет безопасней. Ах, Франция! Свободная ныне страна, избавившаяся от гнёта беспощадных феодалов, мыслящих лишь о собственной наживе! Не в том месте, не в том состоянии я родился, Юля! Уедем и никогда не расстанемся. Ты достойна рыцарских подвигов, нескончаемых букетов, чистой любви, а не слабоумного жениха.

Влюблённые стояли вплотную и молчали в пределах полминуты, пока Юлия не решилась заговорить.

– Нет, Коленька, – девушка мягко отстранилась. – Я не пойду против воли родителей, – она шагнула к окну, подальше от мужчины, и понуро посмотрела на него, начав заламывать свои пальцы.

Николай поражённо уставился на Юлию, не ожидая такого ответа. Он подбежал к ней и бросился на колени.

– Я вызову его на дуэль! Я убью его! Неужто своими бездарными стишками добился он расположения твоего отца? – вторил Николай, будто находясь в бреду. – Я застрелю его или умру сам! Юленька, mon ange, mon bel ange! Ведь он виноват, что мы не вместе, только он! Ведь видел он, как сильны наши чувства, но всё равно продолжал писать к Владимиру Владимировичу! Михаил Владимирович проболтался об этом моему отцу. Mon ange, один раз, один единственный раз ослушайся, – молодой человек, прерываясь на слова, целовал маленькие оголённые стопы смущённой и испуганной Юлии. – У тебя нет младшего брата, позволь мне надеть, – взволнованный мужчина трясущимися пальцами взял стоящие у кровати светло-голубые с заострённым концом туфли на маленьком каблучке и судорожно надел их на кукольные ножки.

– Милый мой, поднимись, – Юлия, стыдливо глядящая на возлюбленного, подала тонкие дрожащие руки. – Виноват, конечно, виноват! Когда-то я считала его близким другом. Теперь я его безмерно презираю, – робко произносила девушка, крепко держа запястье Николая, – Однако я никогда не прощу себе, что так обошлась с самыми родными людьми. И пусть я буду бесконечно несчастна, но это ничего в сравнении с их спокойствием. Пусть будет так, – её бездонные голубые глаза блестели от подступающих слёз.

– Ты… ты уверена? Mon ange…

– Молчи, – Юлия перебила мужчину. В её тихом голосе послышалась отеческая сталь. – Не говори ничего, пожалуйста, – но вмиг исчезла. – Иногда нужно поступиться собственным счастьем ради счастья других. Нам больше не стоит с тобой видеться, – она говорила громко и уверенно, но продолжая заламывать руки. – И не ходи ко Льву, если я тебе действительно дорога.

– Я надеюсь, что ты ведаешь, о чём просишь, – во взгляде Николая виднелась необычайная печаль. – Ежели мы боле не свидимся, я хочу кое-что отдать тебе, – он указал на стопку бумаг, ожидающих своего часа на тумбочке. – Это мои записки о политике Империи, о Франции, о тебе. Прими их, и я обещаюсь больше не потревожить ни тебя, ни твоего… мужа, – мужчина ещё раз бросил взгляд на помрачневшую девушку и вышел из комнаты, из которой тут же послышались жалобные всхлипы.

***

– Что же ты здесь забыл, Николай? – отец Юлии почти рычал, глаза его непроизвольно сузились, а сам он крепко сжал трость. – И как ты здесь оказался? – мужчина пристально смотрел на возлюбленного дочери, стоящего как вкопанный.