Из сумрака веков

Сердце грохотало так, словно мечтало выскочить из груди. Варгр! Правда жизни выплыла в затененном переулке: воля испарилась под напором хищника. Нет ничего более важного и желанного, чем он. Плевать на всех! Откинуть страхи, обиды и ревность. Сосредоточиться на нем: на его бесцеремонных ласках, обжигающих прикосновениях, жестких пальцах, причиняющих самую сладкую боль из всех, когда либо испытывала. Грубых поцелуях, чередующихся с покусываниями, дарящими ни с чем не сравнимые ощущения. Он завладевал каждой клеточкой тела, каждым миллиметром кожи, каждой фиброй разнеженной души, снося последние барьеры гордости и предубеждений. Подчинял звериной властью и иступленными движениями за гранью понимания. Растворяясь в них, с трепетом принимала, ведь разум и так давно отказал. С замиранием сердца ожидала продолжения, откликаясь на требования, как марионетка, управляемая кукловодом. Отдавалась, словно завтра не наступит никогда…

Прошлое, будущее — несущественны. Нет ничего!

Есть только здесь и сейчас…

Запахи волновали, на губах соленый привкус пота. Катя воспаряла — выше некуда и также стремительно опускалась — ниже не бывало, будто Варгр устроил аттракцион невиданного наслаждения «Карусель оргазмов». Водоворот чувств уносил, закручивая в смертельном танце. Волны накатывали одна за другой, словно прилив разрушающего цунами, смывающего города, которому нет конца и края — неуправляемая стихия, ввергающая в хаос. Взрывы сменялись нескончаемым фейерверком и, когда сознание ускользнуло, силы покинули…

Острая боль расползалась, вызывая приятную дрожь разгоряченного и липкого тела. Бархатное рычание, сопровожденное очередным прикусом острых зубов и нежным притиранием к щеке, окончательно доказало: щенок доволен и благодарен хозяйке за лакомую косточку!

Быть с ним, любить, внимать ему…
Такая в жизни может быть отрада.
Иль крест в себе нести, отдав тому,
Кто встанет между нами как преграда…

Да что происходило? Разум, ты где? Стыд мощной волной вытеснял из головы романтическую чушь. О таких, как она, говорили: «Слаба на передок!» Боже! Это в который раз нарушила данное себе слово? Скоро счет потеряется. Вот унижение. Щеки горели, словно по ним хлестали без остановки. Никто так не втаптывал в грязь, как сама себя.

Шумное дыхание, ласкающее шею, усмирялось. Варгр отстранился и, прищурившись, рассматривал. Его задумчивый взгляд вызывал еще большее смущение и очень настораживал. Катя прикусила губу — гадости так и стремились сорваться с языка.

— Хм, — протянул Варгр, усмехнувшись. — Не хочу показаться грубым и невоспитанным, но раз уж мой зад оголен, ты на мне, я в тебе, может, нам подвигаться?

— Ты что издеваешься? — опешила Катя, вжимаясь в стену. — А до этого мы что делали?

— Киса, — он осторожно нарушил повисшее молчание, — ты только не взрывайся, как обычно, но у меня вопрос, — пауза вновь затянулась, возмущение и негодование вытесняли остатки позитива после секса. Варгр выглядел растерянным, лоб прорезали морщины. — Как мы здесь оказались?

— Как же я тебя ненавижу! — прошипела она и стукнула его в плечо кулаком.

— Ч-ш-ш, — не зло отрезал оборотень и нагло уставился на губы — в горле застрял ком. — Не забывайся, хоть ты и наверху, но все же я в тебе. Не дразни зверя! Верю, возможно, что-то было. Просто хотелось бы знать, я не причинил тебе боль? И… — его лицо смягчилось, в глазах полыхнул бесовский огонь: — Все прошло нормально? Я был на высоте?

— Уму непостижимо! — предательские слезы подступили, едва не прорывая запруду. Думала, хуже и унизительнее не бывало, но Варгр как всегда доказал, еще как… Хотя больше пугала неизвестность — толи еще будет. — Неплох, — голос дрогнул — чеширская улыбка стерлась с лица оборотня, прищур глаз заставил замереть.

— Ты уверена? Потому что я чувствую стыд. Мне это не нравится, а для тебя опасно. Просыпается желание исправить возможные упущения, — перчинка его голоса, как струна в руках музыканта, затрагивала глубоко потаенные сентиментальные стороны натуры. — Так, как я не знаю, где промахнулся, придется начать сначала. А тебе — постараться отвечать еще рьянее, чтобы я опять не проиграл бой за собственное тело и не сорвался. Ведь «упертый» — мое второе имя. Я так и буду начинать, и начинать…

— Не посмеешь, — взгляд оборотня сказал обратное. Катя зажмурилась, сражаясь со слезливой природой. — Как можно не помнить такого?

— О-о-о, интонация твоего голоса меня заинтриговала, — шумное дыхание и, томительное ерзание Варгра, пристраивающегося поудобнее, слегка касаясь губ своими, заставили распахнуть глаза. — Киса, я говорил, что твоя грудь, не то, что бы увеличилась, но потяжелела однозначно. Она хорошо смотрится торчащей из глубокого декольте, в обрамлении денег, а вот соски, наглейшим образом бросают вызов.