Из сумрака веков

Утомленное тело, как птица феникс, восстающий из собственного пепла, оживало, отвечая на ласки оборотня. Его плавные движения колыхали застывшие после «шторма» чувства, но впервые разум не покидал. Даже больше — давал советы. Катя подалась навстречу: отказать в такой позе — заранее проигранная партия, а вот уболтать, возможно, получится и Варгр, наконец, остановится. Козлина не предполагал, что она выжатая как лимон! Какой на хрен секс?

— Ты же оборотень, разумное существо! Будь умнее бездушных «глупышек» — не поддавайся на провокацию или, в конце концов, просто убери с них руки.

— Не могу, — жадные губы поглотили сорвавшийся вскрик. — Они сильнее, но тебе ли не знать? Я слаб, да к тому же чувство стыда не дает от тебя оторваться. Вот доставлю удовольствие и… — Катя впилась когтями в его спину — Варгр зарычал, не прекращая бесстыжих ласк. Она уперлась руками в его плечи и оттолкнула:

— Я не хочу, — выдавила, задыхаясь. Оборотень смотрел с живейшим интересом. Катя взмолилась: — Если я скажу что ты меня, в прямом смысле, уже затрахал, то остановишься?

Варгр замер: на лице застыло непонимание, смешанное с удивлением:

— Из твоих уст это прозвучало откровенно грубо, возбуждающе приятно и предельно ясно. Значит, я был неплох? — она поморщилась, оборотень нахмурился: — Хоть оргазмы-то были? — прищур дьявольских глаз хуже изощренных пыток. Катя поперхнулась.

— Это важно?

— Для меня да! Не хотел бы вести себя, как последнее животное…

— Издеваешься? — завопила она. — Ты и есть животное! Скотина!

— Хм… Когда ты переходишь на ведьминский, меня прям в дрожь бросает. Скотьина… Это ругательство или комплимент?

— Для страдающего амнезией дикого животного, которое сейчас меня истязает — скорее комплимент! А вот для чуткого и внимательного Варгра, точнее для обиженного и горделивого, не позволяющего себе лишнее — ругательство.

— Почему ты готова говорить на любую тему, а ответить прямо, как про трах, не можешь?

— Да! Не могу! — взмолилась Катя и опустила глаза, краска прилила к щекам. — Потому что сбилась на тринадцатом…

Охрипший голос выдал шок Варгра, оборотень прокашлялся:

— Каком? — Катя вскинула голову — недоверие, написанное на его лице, порадовало и чуть разрядило обстановку.

— Я потерялась на тринадцатом. Что было после, плохо помню, но ты меня реально затрахал. Я устала, хочу кушать и спать. Мое тело отмерло, понимаешь. Пожалуйста, или отпусти, или уже, давай, побыстрей заканчивай и обо мне не думай. И раз уж мы так честно говорим… Мои соски, — Катя закатила глаза и шумной выдохнула. — Не трогай их! Они в огне — чувствительные до крика! Ты их уже затискал, скоро и там мозоли будут.

— Киса, ты меня только что импотентом сделала. Твоя прямота, разбавленная русскими словами в довесок к не выговариваемому числу оргазмов… Дьявольщина! Я теперь не захочу секса долго, а эта цифра и, правда, зловещая. Как бы рефлекс не сработал, а то ведь как услышу ее, у меня тотчас желание пропадать будет. — Варгр поник, лицо приняло мученическое выражение. Голос звучал безнадежно устало: — У меня тоже ноги затекли. Тело будто не мое.

— Не удивительно, — усмехнулась Катя, и провела по густым волосам, убирая черные непослушные пряди со лба. — Час? Два? Ты как ненасытное животное. Сколько в тебе еще зверя?

— Много…

Обреченность сказанного кольнула сердце: правда, которую умело игнорировала, выползала, как пятно от масла. Три, не три — проявится. Черт! Из-за собственной глупости разменивались, возможно, последними днями наедине друг с другом. Хотя в запасе, скорее всего, осталось несколько часов, если не минут. Ну, зато сейчас оторвались, наверстывая упущенное. Катя приластилась, обвив шею Варгра — он неуверенно шагнул и, усадив на мусорный бак, взвыл, разминая руки и ноги. Она согнулась от смеха, но он больше походил на истерику. Тело не ощущалось, хохот перешел в рыдания:

— Я прошу: не трогай меня больше, — Катя всхлипнула: — Я больше не хочу тебя успокаивать таким способом. Мне это далось с трудом.

Варгр выпрямился, втягивая живот — нехотя вжикнула молния, и он шумно выдохнул:

— Шутишь?

Усталость навались неподъемным грузом — Катя отвернулась. Пальцы подрагивали, но она, методично вытаскивая купюры из выреза, складывала их стопкой. Поправила топ и спрятала деньги обратно. Одернув подол порванной юбки, исследовала намозоленные стопы — неутешительное зрелище: грязные, лопнувшие окровавленные волдыри. Мясо, одним словом…

Варгр приблизился. Катя стыдливо отводила глаза — горели даже уши. Он будто захлопнул ловушку — уперся руками в бак:

— Катья, ты первая с кем я такой. Вообще, удивительно, как ты выдержала? Личина волка ни разу так не вырывалась. Извини! Ты права, поговорим потом, когда отдохнем. — Она замерла. Он не врал — сам в шоке, но это не меняло правды. Варгр — чудовище! Он, бережно осматривая ее ноги, хмурил брови. Осторожно опустил и заставил поднять голову выше, прикоснувшись к подбородку. Ласково провел пальцем по щеке: — Сиди! Я поищу транспорт.

Не дав опомниться, сорвал поцелуй и стремительно пошел по переулку, пока не исчез за поворотом.