Из теории и практики классовой борьбы

На самом деле, брать на себя ответственность за все нарушения социально-экономических норм, значило, помимо всего прочего обвинить себя в преднамеренном противодействии собственным интересам, квалифицировать себя, как врагов самим себе. Посягательств на собственность, присвоенную организаторами, последние никак не могли приписать своей «воле». Эти посягательства, в глазах организаторов, несомненное «зло», «aparadha», согласно установившемуся уже тогда воззрению, предполагает действие активной двигающей силы – чьей-нибудь воли. А раз так, приходится усмотреть в представителях рядовой массы носителей означенной силы. При этом заключение о наличной воле у представителей рядовой массы сделано на основании фактов одного порядка: «рядовики» выступают самостоятельно, вне зависимости от воли организаторов, – так последние рисуют себе картину социальных отношений – только тогда, когда противоречат интересам захваченной собственности; в остальных случаях организаторы видят прежнюю инертную, лишенную инициативы массу. Отсюда вывод: простые смертные обладают односторонне развитой волей; воля эта направлена против организаторов; следовательно она злая и только злая.

Переступая, таким образом, «злую» волю, оставляя за собой монополию на волю добрую, организаторы объявляют себя единственными охранителями и единственными созидателями правовых норм. Рядовику, которому отказано в праве считаться «полным» человеком», полною личностью, отказывают в способности различать справедливое и несправедливое. Он не может знать закона, а если, паче чаяния, вздумает изучать последний, то подобное занятие, – выражаясь языком древнеиндийских законодателей, – «плода ему не принесет». Знанием закона может обладать только «хорошо рожденный», только он может быть «ведающим справедливое» dhаrmаvid.

VI

Этого мало. Вообще «знание» составляет привилегию командующих групп.

Судре, члену низшей из индийских каст, запрещено раскрывать священные книги вед; нарушающий подобное запрещение совершает великий грех[32]. Суть, конечно, не в религиозном характере запрещения. Веды – сокровищница мудрости, накопленной господствующими кастами, плод их организаторского опыта. Правда, это мудрость сравнительно позднейшей редакции, плоды опыта, суммированного весьма односторонне: многого из тех знаний, которые усвоены были организаторами при выполнении ими их прежних полномочий и которые в свое время оправдывали их существование, являлись необходимым элементом экономической системы первобытного общества, ведийские гимны не сохранили. Тем не менее, открыть судрам доступ к сокровищнице ведийской мудрости, «благородные» не могли: это значило отдать побежденным и покоренным часть выкованного против них оружия.

Первобытные организаторы – первые представители умственного труда, с их выступлением начинается история интеллигенции. Распорядитель производства должен был обладать значительной суммой различных знаний: он совмещал в своем лице одновременно функции и военачальника, и судьи, и жреца, и инженера, и медика, и поэта… Постепенно совместительство столь разнообразных профессий становилось затруднительным, обязанности начали распределять между отдельными лицами. Совершается процесс демократизации знания, но процесс этот далеко не заходит. Образуется иерархическая лестница организаторских постов. Старейшина (патриарх) поручает нести часть лежащих на нем обязанностей главам родственных семейств; те, в свою очередь, уполномачивают своих родственников и т. д. Наклонная плоскость, по которой звание интеллигента катилось с вершины социальной пирамиды, не опускалась до рядовой массы. Завладевшие средствами производства не выпускают из своих рук организующей силы, – знания, – которой они обязаны своим первоначальным выступлением.

Эта сила грозит ускользнуть от них. Технический прогресс, хотя и задерживаемый в своем развитии, создает новое знание, требует большей дифференцировки интеллектуального производства, более широких кадров интеллигентных работников, ставит перед последним усложненные задачи. Организаторские верхи не в состоянии удовлетворить подобным требованиям, ответить подобным задачам: они как нами отмечалось выше, слишком для этого консервативны, их психика слишком трудно поддается ломке. И им приходится защищать старое знание и вести упорную борьбу с «новыми словами» в области интеллектуального труда. Таковы предпосылки их обскурантизма.