Из теории и практики классовой борьбы

Все «материальное», все «телесное» играет роль орудия в руках организатора. Одухотворяя все своей волей – непосредственно воплощая (интроецируя) ее в те или другие объекты, те или другие тела или же пользуясь опосредствованными формами «интроекции»; абстрактными понятиями, оставленными ему в наследство от предыдущих поколений организаторов, – наш организатор разрушает, в представлении первобытного общества, качественные различия между разнородными феноменами «материального» мира. Через понятие о всюду могущей проявляться организаторской воле первобытный дикарь приходит к убеждению, что тела и предметы могут менять свой внешний вид, переходить из одного состояния в другое, подвергаться метаморфозам. Человек может преображаться и в животное, и в растение, и даже в камень, – и наоборот. Отсюда ведут свое начало всевозможные мифы, легенды, сказки о превращениях.

На той же почве возникает учение о так называемом переселении душ метампсихозисе. Но это учение в своей окончательной форме – форме, в которой оно сложилось у египетских жрецов, у орфиков, пифагорейцев и Платона – есть продукт дальнейшей фазы социально-экономического развития. Последователи этого учения оперируют с понятием о духовной субстанции, уже достигшем сравнительно высокой степени отвлечения.

Абстрагирование названного понятия совершилось, как известно, следующим путем: «прогресс состоит в подчинении духа каждого дерева – богу леса, различных речных духов – богу рек и т. д. На более высокой ступени ум полагает одного бога для воды, другого для огня, третьего для земли и т. д.»[43] Равным образом – дополним цитату – постепенно объединяются духи отдельных частей тела, постепенно подчиняются одному духу, духу всего тела.

Не трудно установить, чем определяется охарактеризованный процесс. В основе примитивного анимизма лежала слабая организованность производства первобытного общества, а эта слабая организованность, в свою очередь, обусловливалась малым совершенством техники, точнее малым совершенством средств производства. Но техника прогрессирует. Усовершенствование орудий постепенно делает ненужным расход рабочей энергии на массу специальных операций, нивелирует процессы труда, считавшиеся до того времени различными (напр., сбор плодов различных деревьев или охоту за различными животными). В соответствии с этим, представлявшийся сознанию первобытного дикаря, хаос «материального» мира несколько упорядочивается, достигается большая систематизация явлений, устанавливается связь между элементами, которые казались несоизмеримыми. Уменьшается число индивидуальных понятий, возрастает число «родовых».

Открываются новые области производства; одна форма техники сменяет другую, одно орудие производства торжествует победу над другим. Общественное производство усложняется и дифференцируется. Ближайшее следствие этого усложнения и дифференцирования, – как мы отмечали неоднократно, – усиление позиции организаторов. А как следствие этого следствия – переработка идеологических концепций, на которые опираются «господа» исторической сцены – и в том числе концепции об организаторской воле.

Расстояние между организующими и организуемыми увеличивается в возрастающей прогрессии: в соответствии с этим противоположение «духовного» и «телесного начала подчеркиваться все резче и резче. Если раньше дух и тело признавалось совершенно разнородными субстанциями, то все же как никак, они стояли сравнительно недалеко друг от друга: согласно верованиям примитивного «полидемонизма», духи входили в непосредственную, повсеместную, повседневную связь с миром «материи», их проявления были, так сказать, «будничными» актами. Далее они оказывались не чуждыми некоторых «земных» мотивов: им свойственны разные страсти и корыстолюбивые возжелания; они, как известно, не стеснялись вступать по тем или иным поводам в состязание и борьбу со слабыми смертными, рельефно оттеняя этим невысокий уровень своего превосходства над последними. Самое понятие о духе характеризовалось довольно неопределенными признаками: дух не что иное, как какая-то «тень», как какое-то «отображение» (выражаясь термином греческой мифологии – eidolon) человека. Теперь «пафос расстояния» устраняет компрометирующую духа близость к «земному праху».