Из тьмы

Высоко, тонко и по-паучьи прозвучала единственная нота трубы: сигнал к началу парада. Это должен был быть офицерский свисток, отдающий приказ к наступлению, подумал Ратхар. Но это было то, чем это было. Он выпятил грудь, запрокинул голову и промаршировал вперед так гордо и четко, как будто был на параде в офицерской коллегии, которую никогда не посещал.

Когда он появился в поле зрения, люди, заполонившие площадь - все, кроме парада, проходившего через нее, - снова и снова выкрикивали его имя: “Ратхар! Ратхар! Ратхар!”

Ратхар скорее думал, что они это сделают. На самом деле он скорее боялся, что они это сделают. Он поднял руку. Воцарилась тишина. Он указал на трибуну для зрителей, на которой, окруженный телохранителями, стоял его суверен. “Король Свеммель!” - крикнул он. “Ура королю Свеммелю!”

К его огромному облегчению, большинство людей начали выкрикивать имя Свеммеля. Он подозревал, что они делали это по той же причине, по которой он указал на короля: простой страх. Если огромная толпа народа начнет выкрикивать имя Ратхара, Свеммель, скорее всего, подумает, что его маршал планирует попытаться украсть его трон - и позаботится о том, чтобы у Ратхара не было шанса сделать это. Что касается людей, которые начали звать Ратхара, все они должны были знать, что один из мужчин и женщин, стоящих поблизости, обязательно должен был быть инспектором. Шахты всегда нуждались в свежей крови, несмотря на то, что сейчас в них очень много пленников. Через пару лет большинство этих пленников были бы мертвы.

Позади Ратхара появился блок пехотинцев. За ними тащились усталые, выглядевшие голодными пленники-дьендьосцы. Большинство этих людей, вероятно, направились бы к Мамминг-Хиллз после своего выступления здесь. Или, может быть, у Свеммеля были каналы, которые он хотел вырыть, или щебень, который нужно было вывезти. Возможности в королевстве, разоренном войной, были безграничны.

После Гонгов промаршировал полк всадников на единорогах, а затем полк бегемотов. Ратхар мог слышать звон кольчуг на огромных зверях сквозь ритмичный топот марширующих ног. Услышав этот лязг, он вспомнил сообщения о том, что островитяне изобрели броню бегемота, которая лучше останавливает лучи, чем что-либо, имеющееся в его собственном королевстве. Еще один проект, чтобы занять магов - как будто им этого мало.

Еще больше бегемотов тащили по площади яйцекладущих всех размеров. За ними последовала еще одна неуклюжая толпа дьендьосских пленников, а за ними еще больше ункерлантских пехотинцев. Этим гонгам и солдатам, возможно, придется следить за тем, куда они ставят ноги. Драконы, окрашенные в каменно-серый цвет, хлопали крыльями над головой. Они тоже были невоздержанными тварями; Ратарь надеялся, что никто из них не выбрал неподходящий момент, чтобы совершить что-нибудь неудачное.

Проходя мимо трибуны для смотра, на которой, наряду со Свеммелем и его гвардейцами, находились придворные Ункерлантера, иностранные сановники и атташе (последние наверняка записывали ход парада), маршал Ратарь встретился взглядом с королем и отдал ему честь. Король Свеммель вернул свой обычный немигающий взгляд. Но затем, к удивлению маршала, он соизволил ответить на приветствие.

Ратхар чуть не оступился. Означало ли официальное, публичное приветствие Свеммеля, что король действительно доверял ему? Или это означало, что Свеммель хотел усыпить его подозрения и убрать с дороги? Как он мог сказать, пока не наступил день или нет?

Ты мог бы взбунтоваться, подумал он. Многие поддержали бы тебя. Но, как всегда, он отверг эту идею, как только она пришла ему в голову. Во-первых, он не хотел трона. Во-вторых, он был уверен, что Свеммель победит в игре интриг. Он делал то, что хотел делать. У него это получалось хорошо. Корона? Если Свеммель так сильно этого хотел, то добро пожаловать.

Ратхар вышел с площади и направился по главной улице Котбуса. Тротуары там тоже были забиты людьми; только непрерывная шеренга констеблей и импрессарио сдерживала толпу. Мужчины и женщины приветствовали гораздо более восторженно, чем обычно это делали ункерлантцы. Если они гордились тем, чего достигло их королевство, они заслужили право на это. И если они испытывали облегчение от того, что Ункерлант выжил, они также заслужили это право. Сколько из них пытались бежать на запад, когда казалось, что Котбус сдастся альгарвейцам почти четыре года назад? Больше, чем несколько - Ратарь был уверен в этом. Многие ли признали бы это сейчас? Почти никто, и маршал тоже был уверен в этом.

Люди, у которых не хватило духу попасть на центральную площадь, выкрикивали имя Свеммеля чаще, чем имя Ратхара. Это бедные люди, невежественные люди, подумал Ратхар. Они на самом деле не знают, кто что сделал.