Из тьмы

Он развернул последнюю из записок, оставленную братом. Всего Борис Георгиевич прислал их за день три. Ему передали, что брат к тому же не меньше раз телефонировал. И что старшему неймется? Записка была краткой: «Срочно найди меня». Звучит как приказ. Ванзаров отложил листок. Может быть, в самом деле что-то случилось? Матушка тогда бы дала знать. А какие могут быть неприятности у перспективного чиновника? Не в карты же проигрался…

Ванзаров понял, что не в силах заставить себя заниматься бумажками, и легонько отпихнул стопку. Он прикинул, что брат сейчас наверняка уже дома, можно заглянуть, выслушать жалобу, заодно заслужить семейный ужин. Мысль показалась не так уж и плоха. Горячий сытный ужин был необходим ему в такой день. Ванзаров встал из-за стола, чтобы покинуть опустевшее здание управления.

В приемную заглянул чиновник Перкельев, оставленный на дежурстве.

– О, Родион Георгиевич, какое счастье, что вы еще не ушли! – обрадовался он.

– Вы полагаете, это можно назвать счастьем?

– Там телефонируют, просят лично вас.

– Благодарю за честь, мой присутственный день окончен, я ведь всего лишь чиновник, – ответил Ванзаров, натягивая пальто. – Скажите: ушел, не застали.

– Как хотите, – согласился Перкельев. – Лично господин Лебедев телефонирует…

Ванзаров мысленно попрощался с ужином в семейном кругу.

– Как удачно, что поймали меня на пороге. Господину Лебедеву нельзя отказать. Иначе рискуешь попасть в список его врагов. Чего я вам, Перкельев, не пожелаю.

Ящик дежурного телефона располагался прямо по коридору, в приемной начальника сыскной полиции статского советника Михаила Фроловича Чулицкого. Он в этот час давно сидел дома. С такими подчиненными Михаил Фролович мог спокойно предаваться отдыху. Они все сделают…

• 22 •

Этажи доходного дома в Безыменском переулке отражали вертикаль общества, как в перевернутом зеркале. На втором этаже располагались квартиры самых обеспеченных господ. Над ними, на третьем, жила публика попроще: чиновники и инженеры. На четвертом этаже квартиры сдавались по комнатам рабочим высокой квалификации, фабричным мастерам и приказчикам. Обычно к десяти вечера окна светились только на втором этаже, где господам не надо было утруждать себя ранним подъемом. Сегодня дом был встревоженным ульем: мелькали огоньки свечей и керосинок. Жильцы выглядывали в окна, но рассматривать было нечего. На улице виднелись мерлушковые шапки городовых, топтавшихся у парадных дверей.

Показывать зеленую книжечку не пришлось. На посту стоял Монин, господина из сыска он узнал бы в полной темноте. Ванзаров кивнул городовому и был допущен внутрь. Пройти по лестнице было решительно невозможно. На первом пролете плотной толпой теснились чиновники участка. Глубоко несчастный Василий Автономович Макаров вытирал лицо и затылок, взволнованно озираясь, словно ища прощения за совершенное злодеяние. Но его муки совести ровно ни у кого не вызвали интереса. Все внимание приковал к себе Лебедев, нависший над головами собравшихся, словно статуя возмездия. Сигарка его беззастенчиво светилась огоньком, великий криминалист то и дело выпускал облако дыма, которое, взмыв к потолку, медленно и неотвратимо опускалось на головы чиновников. Господа жмурились, кашляли, но терпели. Василий Автономович Макаров утирал слезы, не сносив рьяного табака. Только пристав Давыдов держался молодцом. Не пасовал, не прятался от дыма, как не кланялся бы в атаке вражеским пулям, а строго и твердо стоял в уголке, заложив руки за спину.

У лестницы суетился прыщавый господин в байковом халате. Он старательно вставал на цыпочки, тянул шею и крутил головой, словно это помогло бы заглянуть за спины полиции. Городовой Иванов мрачно посматривал на него, как на собачонку, которую давно следовало выставить вон. Сильно надоел ему этот вздыхающий и бормочущий субъект. Господин в халате тихонько причитал: «Ай, что наделали!» и «Ой, что творится!», иногда добавляя: «Да как же это возможно!», но вопросы эти оставались без ответа.

– Господин домовладелец… – скорее определил, чем спросил Ванзаров.

– Да, я Кукин… – затараторил господин, запахивая халат.

– Что случилось?

– И-и-и… такое натворили! – И Кукин в отчаянии махнул рукой, словно гнал приставучую муху. – Как жить дальше? Как квартиры сдавать?..

Совет Ванзаров дать не успел. Лебедев заметил его и рыкнул собравшимся расступиться. Что было проделано удивительно быстро. Раскрылась свободная лестница, чиновники трогательно выстроились по стеночке. Ванзаров в три прыжка одолел лестничный пролет, на ходу приветственно кивая приставу. Он зашел на площадку, выложенную кафелем, и замер, чтобы не сделать лишнего шага. Лебедев пыхнул сигаркой и жестом пригласил не стесняться и делать что вздумается.